Алекс почти всю дорогу спал, сначала стеснялся, а потом, после
настойчивых уговоров, сдался и свернулся калачиком, положив голову
мне на колени. Лили, было, зашептала, что его стоит пересадить на
её сиденье, но я отказалась. Нет уж, пусть лежит. Ничего со мной не
случится. С ним мне даже спокойнее.
На земли, принадлежащие герцогу Уилбургу, мы попали лишь в
темноте. По моим ощущениям время близилось к полуночи, и через
маленькое окошко почти ничего не было видно. Только бескрайние
поля, отделённые друг от друга реденькими посадками. Я бы,
собственно, вообще не поняла, что мы уже на землях муженька, если
бы к окну не подъехал Саймон и с важным видом не донёс до меня эту,
несомненно, бесценную информацию.
Алекс, видимо, выспавшийся за всю дорогу, теперь тоже прилип к
окну, пытаясь хоть что-то рассмотреть в темноте. В итоге он первым
заметил большой особняк, где, по всей видимости, обитатели спали
мирным сном. Нигде не было видно даже крохотного огонька.
Интересно, а они вообще в курсе, что я должна приехать к ним? Или
как раз их Хэмлин забыл предупредить?
Карета остановилась, и наступила тишина. Не зловещая, нет, а
обычная, сопровождаемая фырчанием уставших лошадей и осторожным
ветром, который едва заметно раскачивал пышные листья деревьев, да
низенькую траву. Охранники не торопились спешиваться, да и мне,
вместе с остальными пассажирами было велено оставаться в
транспорте. Но любопытство было сильнее меня. Я попросила Лили
приоткрыть дверь, и мы стыли наблюдать за тем, как Саймон ловко
спрыгнул на землю и направился к двери двухэтажного дома. Хотя,
даже в темноте можно было рассмотреть его огромные размеры, словно
архитектор решил развернуться на славу, забыв о практичности.
Красота красотой, а убираться в этом доме как?
Саймон замер у двери, нерешительно потоптался, а потом всё же
тихо постучал. Ответом ему была тишина. Он подождал пару минут и
постучал вновь, уже куда настойчивее. Снова тишина.
Я начала нервничать. Что, если в этом поместье вообще никто не
живёт? Хоть и выглядит оно на первый взгляд вполне добротно, моих
опасений это не умаляет. Охранник постучал в третий раз и, о чудо,
в окошке забрезжил тусклый огонёк, который с каждым мгновением
становился всё ярче и ярче. Дверь открылась, и на пороге появилась
сухонькая женщина почтенного возраста, с громоздкой лампой в руках.
На её голове красовался объёмный кружевной чепец, из-под которого
торчали непослушные волосы. Она обводила заспанными глазами всех
собравшихся и никак не могла сформулировать вопрос. Наконец, когда
она собралась с мыслями, то скрипучим голосом произнесла: