– Вы закончили? Я думаю, нам пора возвращаться, – наверное, будь
я более благосклонно настроена к ухаживаниям мистера Брайта,
непременно отчитала бы охранника за самоуправство, но его
вмешательство было очень кстати.
– Да, – чинно кивнула и обошла мужчин со стороны, чтобы видеть
лица обоих одновременно. Раздражение на лице Зака я имела честь
наблюдать до этого, а вот эмоции Саймона стали для меня открытием.
Злость никуда не испарилась, напротив, приобрела ещё большую силу –
в тёмных зрачках будто бы вспыхивали огненные искры, и мне
почему-то показалось, что он едва сдерживается. И что его так
задело? Нет, я собственного охранника абсолютно не понимаю!
– Да, – повторила твёрже. – Я готова ехать, – произнесла эту
фразу, глядя в глаза Саймону, потом посмотрела на Зака и спросила,
обращаясь на «вы»: – Сможете сказать, как мне найти директора
приюта? Я всё же постараюсь с ним встретиться и всё уладить.
– Конечно, – миролюбиво отозвался парень.
Вот такой разношёрстной компанией, каждый со своей степенью
раздражения и злости, мы направились к приюту, где было
подозрительно тихо. Если до этого ребята ещё носились по улице, то
и дело засматриваясь на нас с Заком, то сейчас пыльный двор был
пуст.
Я кивнула на покосившуюся дверь какого-то грязно-синего оттенка,
и спросила молодого наставника:
– Я могу войти?
Зак ничего не имел против. В коридорах, со скрипучими досками и
облупившимися стенами, не было никого, вот только откуда-то из
глубин многочисленных комнат доносились тихие голоса детей, а самый
громкий принадлежал Вистере.
Ребята обнаружились на кухне, все двадцать с лишним человек. Моя
старая служанка стояла у плиты и, лихо управляясь с раскалённой
сковородой, жарила на ней какие-то лепёшки, сопровождая громкими
пояснениями:
– Много не надоть, чуть смазать тряпочкой, да будет, так и масло
расходуется меньше. На дольше его хватит, – она ловко подхватила
пышную лепёшку и перевернула прямо рукой, на что старшие девочки
кто с ужасом, а кто с завистью охнули. – Наливайте теста немного,
чуть меньше половника вот этого, – подняла деревянную глубокую
ложку с длинной ручкой. – Чтоб пропечься успело и не сгорело.
– Долго ещё? – заканючил маленький мальчишка, стоявший ближе
всех и так и норовивший стянуть одну лепёшку из горки, что
возвышалась на тарелке. Сдерживало его порыв только чувство
самосохранения, потому что стащить может и получится, а вот убежать
– вряд ли.