— Поджарь бекон, Алиса, — приказывает
он, уходя. — Мы такое любим.
Я вешаю седло на скамейку в сарае, не
обращая внимания на то, куда его положить. Он не будет держать меня
здесь, если я не захочу остаться, ведь так? Но несмотря на это,
осознание того, что он может это сделать, пугает меня больше всего.
Я пришла сюда, думая, что я гость, а у него есть сила, которой ему
даже в голову не придёт воспользоваться.
Ну, так оно и было, думаю я. Может
быть, он думает, что сможет получить от меня арендную плату. Или,
может быть, он считает, что то, что я женщина, делает меня хорошей
кухаркой? Я не такая.
Выхожу из конюшни, направляясь к дому,
срезав путь через пристроенный сервис. Качаю головой. Я не могу
пойти домой. Я не хочу возвращаться в Москву. Боже, мысль о том,
чтобы увидеть кого-то, кого я знаю... Закрываю глаза, пытаясь
справиться с подступающей паникой. Или почувствовать запах
родительского дома... Я не могу с этим смириться. Совершенно белые
стены. Сидеть в классах, заполненных людьми, с которыми я не знаю,
как разговаривать.
У меня всё переворачивается внутри, и
я останавливаюсь, прислонившись лбом к чему-то, свисающему с
потолка в сервисе. Я обхватываю боксерскую грушу и закрываю глаза.
Я не могу вернуться домой.
Сжимаю руку в кулаке, и всё — моя
новая реальность — начинаю погружаться в неё. Куда бы я ни шла, как
бы ни меняла обстановку или бежала от всех мест и людей, которых не
хочу видеть, я всё ещё я. Бежать, уходить, прятаться... Нет
спасения.
Когда тёплое чувство разливается по
моей руке, я сжимаю ладонь и бью по боксёрской груше. Мой кулак
едва касается её, но я делаю это снова и снова. Мои слабые удары
становятся всё сильнее — я облажалась, устала и растеряна. Я не
знаю, как начать чувствовать себя лучше.
Сжав зубы, я наконец отступаю и
замахиваюсь кулаком по груше. Цепи скрипят, когда она пытается
раскачаться, но я всё ещё обнимаю её другой рукой.
“Может быть, я решу уважить желание
твоих родителей и оставить тебя у себя, пока ты не
вырастешь.”
Стиснув зубы, я чувствую внезапный
прилив энергии. Отпускаю грушу, отступаю назад и снова замахиваюсь,
нанося удар правой рукой.
“По крайней мере, пока я не увижу, как
ты смеёшься.”
Гнев согревает моё тело, и я наношу
ещё один удар.
“Или кричать, или плакать, или
драться, или шутить — всё это больше, чем просто кивки и
односложные ответы.”