- А кем ты был, что она трудилась только по дому? – загорается
непосредственностью и любопытством она.
- Служил в страже границ тамошнего Наместника, был чем-то вроде
заместителя полусотника. – перевожу, как могу, на местные реалии
чин хавилдара и заместителя командира ВПБСа.
- Богатое, видимо, войско? – удивленно пристукивает ногтями по
боку пиалы Алтынай. – Если в вашей сотне есть сотник, полусотник, а
у того ещё и заместители?
- Да не так чтоб очень богатое, - размышляю вслух. – Просто
механики было много, механика иногда сложная. В общем, долго
объяснять. Давай не сейчас. Если ты не против.
- Не переживай. – Верно истолковывает Алтынай мою уклончивую
дипломатичность. – Всё, сказанное в степи между своими,
между своими и остаётся. Мы – вольный народ. Султаны приходят и
уходят, а степь остаётся... И мы в степи.
В принципе, для меня не секрет, что любые кочевники крайне
сдержанно относятся к любой попытке централизовать их либо подмять
под любую внешнюю централизованную власть, особенно в местных
далеко не постиндустриальных реалиях. На что-то подобное я и
рассчитывал.
После небольшой паузы, Алтынай подливает масла в огонь:
- Нас все всегда старались использовать. Для своего блага,
ничего не давая нам взамен. Считая дикарями и не вникая в наши
тонкости. Моего отца нет, но как ханская дочь, я вижу, что даже
тут, с соседями-пашто, всё идёт совсём не так, как мы
договаривались при получении тамги. Перед тем, как откочевать сюда.
В общем, никому из нас нет дела до твоей армии, бывшей службы и
прошлого. Можешь считать себя под дланью гостеприимства, как
гость.
- Ваши внутренние споры совсем не влияют на ваше гостеприимство?
– смеюсь, внутренне соглашаясь, однако, со всем раскладом. Который
явно в мою пользу.
- А при чём тут наше внутреннее к защите гостя-родича от чужих?
Особенно от местных фарси, если у тебя именно с ними были
проблемы... Раз от Алатау ты сюда пешком шагал. – Снова проявляет
недюжинную сообразительность Алтынай.
- Кто бы спорил, - бормочу, снова отпивая из пиалы кумыс.
Который можно подобным образом пить целый день. – «Доколе воевать
Иран с Тураном...»
- Что это за тюй? – вскидывается Алтынай. – Я раньше не
слышала!
- Это не тюй. Это скорее жыр, - пытаюсь сформулировать поточнее.
– Да был, говорят, раньше такой фарси, Фирдоуси. Вот у него был жыр
– «ШАХ-НАМЕ».