"До космонавта как до Луны... в прямом смысле", - усмехнулся я
себе.
Но я не унывал. Руки-ноги есть, остальное приложится. Я знал,
что через месяц регулярных занятий смогу привести своё тело в
надлежащую форму. Я это чувствовал на опыте многолетних тренировок
— не такой Сережа пропащий, как выглядит. Задатки есть, и бицепсы,
хоть и не массивные, но тугие, что те чугуняки под кроватью.
"Главное - начать", - сказал я вслух, вытирая лицо полотенцем.
Сегодня - три километра бега. Завтра на круг больше,
послезавтра…
Додумать не дали, из кухни донёсся голос матери:
- Серёжа! Завтрак на столе!
Я быстро позавтракал яичницей с хлебом, запивая её крепким чаем
из фаянсовой кружки. Мать с удивлением наблюдала, как я торопливо
проглатываю еду.
– Что это ты так спешишь? - спросила она, поправляя фартук.
– На пробежку, - ответил я, уже направляясь в комнату. — После
еды нужно часок-второй чтобы прошел – значит, поесть надо
оперативно.
– На... пробежку? - её голос прозвучал удивлённо. - Да ты в
жизни не бегал… во всяком случае, сам, добровольно!
Я пожал плечами и ушел к себе в комнату. Там полистал журналы,
что остались от старого хозяина, и освежил в голове политическую
обстановку, хотя статьи, конечно, и были наполнены пропагандой. Но
мне было приятно их читать, ведь хотелось верить во все то, что
пишут. В эти времена газеты и журналы для советского человека были
непререкаемым источником информации. Если в газете написали,
значит, это правда. А как по-другому?
После того, как завтрак утрясся, я порылся в шкафу и нашёл
чёрные шорты и белую майку. Примерил и оглядел себя в зеркало. Хм…
ни дать ни взять физкультурник советский. Только флага и мяча не
хватает, и можно на плакат. Вышел в коридор, а мать еще больше
удивилась. Думала, видимо, что я шучу насчет бега, а тут вдруг я
стал натягивать кеды.
– И правда собрался… бегать?
– Ну да... надо когда-то начинать, - проговорил я. - Вернусь
через часок.
Выскочив из подъезда, я сразу побежал в сторону школьного
стадиона, который заприметил ещё вчера, когда мы с дядей Борей
возвращались домой. Утро было свежим, солнце только поднималось над
крышами пятиэтажек.
На углу улицы я увидел пивной ларёк — деревянную будку с
открытым окошком-прилавком, а перед ней высокие столы-грибки, за
которыми галдели мужики, вожделенно держа в руках массивные
гранёные пивные кружки-нольпятки с янтарным. Даже утром у пивнушки
уже толпился разношерстный люд. Но, в основном, это были работяги в
невзрачных спецовках и с мозолистыми пальцами. Посетители, как
водится, разговаривали «за жизнь» и меня не заметили.