- Какое произведение вы нам
прочтёте, Василий? – спросил Кролик.
- «Прозаседавшиеся», - ответил
я.
- Интересный выбор.
Неожиданный.
Я остановился около школьной доски,
где красовалась выведенная каллиграфическим почерком сегодняшняя
дата. Повернулся лицом к классу – заметил тревогу во взгляде своей
двоюродной сестры. Откашлялся.
- Мы ждём, Василий, - сказал
Кролик.
Он повернулся ко мне в пол оборота,
закинул ногу на ногу, скрестил на груди руки. Смотрел на меня, чуть
запрокинув голову, иронично усмехался. В стёклах его очков
отражались горевшие под потолком лампы.
- «Прозаседавшиеся», - повторил я. –
Владимир Маяковский.
«Эмма, диктуй».
«Чуть ночь…»
- Чуть ночь превратится в рассвет, -
повторил я вслед за виртуальной помощницей, – вижу каждый день
я…
- …О, хотя бы ещё одно заседание, -
провозгласил я, - относительно искоренения всех
заседаний!
Эмма у меня в голове замолчала. Я
тоже умолк. Отвёл взгляд от припорошенных снегом ветвей берёзы, что
росла на улице неподалёку от окон кабинета литературы. Пробежался
глазами по классу – увидел, как позёвывал Черепанов, как подпирала
кулаком щёку Иришка Лукина, как с прилежно сложенными на столешнице
руками сидела за партой Надя-маленькая. Посмотрел на Максима
Григорьевича, замершего за столом с чуть прикрытыми
веками.
Кашлянул – учитель убрал со своего
лица мечтательную улыбку, поднял на меня взгляд.
- Неплохо, Василий, - произнёс
Кролик, блеснул зубами. – Я бы даже сказал: отлично. Так и запишу в
журнале, когда ты нам немного расскажешь о своём видении творчества
Владимира Владимировича Маяковского. Василий, поделись с нами
мыслями о выбранном тобою стихотворении. Что конкретно тебя в нём
привлекло?
«Эмма…»
- О Маяковском? – переспросил
я.
- Именно. О Владимире Владимировиче
Маяковском.
«Господин Шульц, я
нашла…»
- Кричит, выдумывает какие-то кривые
слова, и всё у него не то, по-моему, - сказал я, - не то и мало
понятно. Рассыпано всё, трудно читать.
Учитель литературы хмыкнул, поправил
очки.
- А что касается стихотворения
«Прозаседавшиеся», - сказал я.
«Эмма…»
«Господин Шульц…»
- Я не принадлежу к поклонникам его
поэтического таланта, хотя вполне признаю свою некомпетентность в
этой области, - произнёс я. – Но давно я не испытывал такого
удовольствия, с точки зрения политической и административной. В
своём стихотворении он вдрызг высмеивает заседания и издевается над
коммунистами, что они всё заседают и перезаседают. Не знаю, как
насчёт поэзии, а насчёт политики ручаюсь, что всё это совершенно
правильно.