Мелькнувший на мгновение испуг
бесследно испарился: мой голос звучал по-прежнему безупречно.
Акустика в зале была отвратительная. Но сейчас меня этот момент не
расстроил. Я пел – теперь мне будто бы легче дышалось. Молоточки
внутри пианино ударяли по струнам и извлекали ноты, которые
переплетались в музыку (пусть и временами фальшивили). Похожая
музыка звучала и у меня в душе (но там она была без фальши). Сердце
вносило свою лепту в эту музыкальную композицию: оно отстукивало
ритм.
- …Надежда, - пропел я, - мой компас
земной…
Вспомнил, как эту же песню я исполнял под гитару для своей
больной жены. Понимал тогда, что пел отвратительно. Но даже то моё
пение моей жене нравилось. Она слушала меня, улыбалась. Эта песня
раз за разом убирала с её лица испуг – тот испуг, что появлялся у
моей супруги при виде меня. На закате своей жизни она меня не
узнавала. Её страшило моё исчерченное морщинами лицо. Но
успокаивало моё пение. Потому что даже тогда я вкладывал в пение
всю свою душу – по выработанной с детства привычке.
- …Надо только выучиться ждать…
Мои пальцы порхали над клавишами – легко и свободно. Никакого
воспаления сухожилий на большом пальце. Никакого онемения и боли в
кистях и пальцах. Не чувствовал я и болей в ключицах, не беспокоил
меня позвоночник. Моё нынешнее тело пока не знало симптомов
возрастных болезней и проблем от каждодневной сидячей работы. Я
наслаждался этим обстоятельством не меньше, чем собственным Голосом
и музыкой. Улыбался – не потому что мне было сейчас весело, а
потому что я чувствовал себя счастливым.
- …Чтоб только о доме в ней пелось.
Я замолчал – повернул лицо к сидевшим в актовом зале слушателям.
Мне показалось, что те застыли, будто на фотографии. Заметил, как у
девчонок (и у классной руководительницы в том числе) восторженно
блестели глаза. Увидел улыбки на лицах одноклассников. Вспомнил,
что похожую реакцию видел на лицах посетителей моих концертов и
раньше: в детстве, ещё до полёта Гагарина в космос. Услышал первые,
но громкие и решительные хлопки – раздались они не в первых рядах,
а около дверей в вестибюль.
Мне аплодировала стоявшая около входа в актовый зал
светловолосая девица: Света Клубничкина. Её аплодисменты тут же
подхватили стоявшие радом с ней парни и девчонки (старшеклассники
из одиннадцатых «А» и «Б» и из десятого «Б» класса). К ним будто бы
неохотно добавили свои хлопки Тюляев и Ермолаевы. Лишь потом ожили
мои одноклассники: они буквально обрушили на меня свои овации. Я
заметил, с каким восторгом смотрели на меня сейчас девчонки из
моего класса и моя классная руководительница.