— Ты мне не говорил, что остальные офицеры
погибли вместе с Алексом!
— А ты не спрашивал, —
он равнодушно пожал плечами. Наверное, Эд был
на этот момент самым спокойным человеком во всей Шории:
на погибших людей ему было по большему счету наплевать,
если что и задело, так это разрушение того, над чем
он скрупулезно когда работал, придавая совершенный вид.
— Как ты можешь так спокойно относиться ко всему,
что здесь происходит?! — мысли путались,
и я не мог сосредоточиться на единственно
главной: я единственный оставшийся в живых представитель
высшего руководства Службы безопасности.
— Если ты считаешь, что мне безразлично,
то ты глубоко ошибаешься, — лицо Эдуарда
не выражало никаких эмоций. — Просто должен же
оставаться хотя бы один человек в твоем окружении,
готовый мыслить здраво. Так что хватит распускать сопли, прекрати
изображать из себя половую тряпку и соберись уже.
— Это невозможно, — я почувствовал, как краска
отхлынула от моего лица. — Мне еще только двадцать лет,
я не могу... Не могу!
И тут меня пронзила такая боль, что я закричал, падая
на колени. Сквозь пелену боли, я увидел, как Эд
задумчиво рассматривает мое скорчившееся на полу тело.
— Достаточно, — таких властных интонаций я еще
ни разу у него не слышал. Хотя, нет, слышал. Когда
Эд перемещал Беора в тело Гаврюши, вот когда
я слышал их.
Боль резко отпустила меня. Я перекатился на спину,
невидяще рассматривая закопченный потолок.
— Дей, как ты? — сочувственно произнес Алекс.
— Понятия не имею, — искренне ответил я.
Хотя можно отдать им должное, меня перестало корежить
от истерики вперемешку с паникой.
— Деймос, ты поклялся, помнишь?
— Эд протянул мне руку, помогая подняться с пола.
— Ты поклялся своей сущностью и своей магией, что
будешь стоять на защите своей страны, пока смерть
не разлучит вас.
— Я помню, — проскрипел я, потому что,
похоже, сорвал голос, когда орал, катаясь по полу.
— Ты ничего не можешь с этим поделать,
мальчик, ничего, — Эдуард вздохнул. — Никто
не может. Ты стал начальником Службы Безопасности
в тот момент, когда последний старший офицер перестал дышать.
Если хочешь жить, смирись с этим — тебе еще все
восстанавливать придется. — Я отвернулся от Эдуарда.
Какие трахнутые дубовыми бревнами черти надоумили его в свое
время наложить такое сложное и страшное заклятье? Хотя
он никогда не отличался милосердием к окружающим его
подчиненным.