Темный лес расступился подозрительно быстро.
С момента входа в чащу не прошло и одного-единственного кэ, как
деревья вокруг стали редеть, сдвигаться в стороны, словно
отодвинутые гигантской лапой неизвестного друида.
Юноша вступил на широкую, покрытую разбитой фигурной плиткой
площадку размером с многоквартирный дом (если бы кому-либо из
архитекторов новейшей эпохи пришло в голову строить бетонную
коробку ровным квадратом).
Вслед за ним на расчищенную от леса поляну, нет, целую просеку,
вывалились остальные члены команды.
- Вы… видите? - хрипло спросил их Саргон.
- Я чувствую, - тихо, в унисон, отозвались Ян и Дун Цзе.
Остальные лишь крутили головой, не способные различить ничего,
кроме оглушающей тьмы, ядовитой тишины и невнятно-огромного силуэта
где-то впереди.
Саргон в это время переводил дух, а также почтительно созерцал
величественное, хоть и довольно жуткое в ночи строение, у разбитых
ворот которого пытались найти приют измученные, очарованные
проклятием странники.
На соседней ветке вдруг заперхала ворона, в темном небе надменно
прокаркала ее товарка.
Неожиданные звуки вызвали секундную оторопь, чуть ли не
столбняк, так все привыкли за время движения по лесу к тяжелой,
пологовой тишине, где даже шорох шагов товарищей умирает в ночном
воздухе.
Крик вороны раздался еще раз, товарка ответила откуда-то
издалека, за соснами на северо-востоке.
А потом все резко стихло, до ушей доносилось лишь вибрирующее,
натужное дыхание сбитых в кучу людей.
Только теперь Саргон понял, какая объемная, какая нарочитая
тишина окружала их в последние… А когда вообще началось подобное
затишье? Неужели после того, как они покинули чертову поляну? Да,
так и есть, с того момента, а может и после боя. Где же конкретно
момент перехода?
Юный культиватор снова огляделся. Теперь неизвестное строение
безымянного зодчего больше не выглядело для него таинственным,
интересным, загадочным в духе дорожной романтики.
Древние стены гноились старыми ранами, мхи и лишайники обвивали
их на манер паразитов-кровопийц. Башня с ореолом слабой метели, так
похожей в его серо-голубом зрении на зернистый туман, напоминала
лавкрафтианское чудовище, невыразимый ужас из толщи льда, чья
израненная пасть замерла в засаде на манер глубоководных
удильщиков.
Нет, теперь здание будило в Саргоне тревожное озлобление
обывателя, который пережил очень неприятный день, чтобы по приезде
домой вдруг ощутить себя героем фильма ужасов.