Мы останавливаемся на небольшой площади, выложенной старой
брусчаткой. Камни неровные, покрытые мхом и трещинами, будто их не
касалась нога человека уже много лет.
Тишина здесь абсолютная, давящая. Даже ветер, который раньше выл
в ушах, теперь стих, словно боясь нарушить это безмолвие.
Я оглядываюсь. Вокруг — полуразрушенные дома, их окна, как
пустые глазницы, смотрят на нас. Всё здесь выглядит так, будто люди
покинули это место в спешке, бросив всё, что не смогли унести.
— Осмотримся, — говорю я своим людям, но голос звучит глухо,
будто поглощённый этой тишиной. — Будьте настороже.
Марк подходит ко мне. Его лицо напряжено, глаза бегают по
сторонам. Он всегда был тихим, незаметным, но сейчас его
нервозность бросается в глаза.
— Нас должны были встретить, — говорит он, понизив голос, словно
боится, что его услышат. — Но тут никого нет. Ни души.
Я не доверяю Марку, князь не просто так его послал.
Но до этого момента Марк был относительно спокоен, а значит тут
происходит что-то нечистое. Нас должны были встретить, но, судя по
всему, в этом месте нет людей.
— Да, странно, — отвечаю я, стараясь звучать спокойно. — Может,
они прячутся? На них могли напасть безликие. Сейчас узнаем.
Марк пожимает плечами, но его глаза выдают беспокойство.
— Не знаю. Но это место… оно кажется мёртвым. Как будто здесь
ничего не было уже много лет.
Я киваю, но внутри меня зреет подозрение.
— Оставим повозку здесь, — говорю я, принимая решение. — Лошадей
привяжем. Разделимся на группы. Марк, пойдёшь со мной.
Он кивает, но я вижу, как его глаза на мгновение расширяются. Он
явно против этой идеи, но спорить не посмеет, после того что
видел.
Мы оставляем повозку на площади, лошадей привязываем к
полуразрушенному забору. Елисей всё ещё без сознания, и я
приказываю Артему остаться с ним. Остальные делятся на группы и
расходятся в разные стороны, чтобы осмотреть дома. Я иду с
Марком.
Дома пусты. Внутри — только пыль, паутина и обломки мебели. Но
что-то здесь не так. Ощущение, будто люди покинули это место в
спешке. На полу валяются вещи — разбитая посуда, обрывки одежды.
Как будто они бежали, бросив всё, что не смогли унести.
— Странно, — говорю я, поднимая с пола кусок керамики. — Как
будто их застали врасплох.
Марк молчит, но я чувствую, как он напрягается. Он знает что-то.
Я это вижу.