«А как быть с остальными людьми? Им ты не хочешь помочь?»
Айк резко выпрямился. Этот голос — мелодичный, с серебристыми переливами на концах фраз — он меньше всего ожидал услышать и, стиснув зубы, процедил:
— Даже не думай! Ты не смеешь заявляться после стольких лет и снова вешать мне на уши душеспасительную лапшу.
«Он придет в Ройн, разорит его и убьет всех, кого ты знаешь. Всех, с кем ты за эти годы успел сдружиться... и кого успел полюбить».
— Никого я не полюбил! — рявкнул Айк, и голоса на палубе мгновенно смолкли. — У меня есть только Кэт, только она имеет значение! Мне наплевать, пусть они хоть завтра все передохнут!
«Айки...»
Айк сжал руками виски и яростно замотал головой.
— Уходи, убирайся! — шептал он снова и снова. — Все из-за тебя, ты бросил меня одного! Никто и ничто не могло разлучить нас, а ты сделал это сам, по доброй воле! Я ненавижу тебя, не хочу больше тебя видеть, не хочу знать! И не собираюсь слушать!
Он вскочил, уронив стул, и выбежал из каюты, словно прислужники Темного Лика гнались за ним. Выскочил на палубу, крикнул Эрнесту, что через два часа они выходят в море. Потом повернулся к изумленному Лорне и прорычал, чтобы он поторопился, если и правда хочет сойти на берег.
Матросы заметались, точно ошпаренные, тихая благость золотого вечера исчезла без следа. Айк с трудом взял себя в руки, спустился в каюту и выдал Лорне причитавшийся ему пласт.
А через два часа стоял на корме и, вцепившись побелевшими пальцами в фальшборт, смотрел, как уменьшаются и исчезают в фиолетовой вечерней дымке дома, знакомый причал и серая громада храма времен до Исхода, напоминающая пастушью свирель.
И больше всего на свете ему хотелось засунуть руку глубоко в горло и вытащить свое сердце — так, сунув пальцы в карман куртки, вынимают часы, — раздавить его в кулаке, а потом швырнуть за борт.
***
Рослые, словно слепленные из мрака, фигуры обступили дверь и Искателя. Крис уронила факел, и он погас, но у пришельцев хватало своих.
Их было человек десять — двое подошли ближе к Дирхелю, который прижался спиной к двери, словно пытаясь защитить ее, остальные держались в отдалении.
— Как я рад тебя видеть! — не унимался голос, принадлежавший, как показалось Крис, человеку лет сорока. — Что же, ты меня даже не представишь?
Одна из фигур сделала знак рукой, и тот, кто удерживал Крис, подтащил ее поближе, при этом оцарапав ножом до крови.