Я почувствовал, как внутри всё
закипает.
— А знаешь, в чём главная прелесть?
— продолжал издеваться султан. — Через несколько десятилетий, лет
эдак через двадцать… ну, может, через тридцать, если будете хорошо
себя вести и докажете свою преданность, я дарую вам относительную
свободу. Сможете даже жить вместе! Да-да, я не разлучу вас.
Представляешь, какая щедрость? И никто не посмеет тронуть твою
спутницу. Ну, кроме моих особо приближённых вельмож. У них будет на
это право. Ну, ты же понимаешь, такая красота не должна пропадать
зря. А ваши дети… О, дети — это прекрасно! Они будут считаться
свободными. Ну, почти. Просто воспитываться будут в наших лучших
янычарских школах. Станут верными воинами моей Империи. Ну как тебе
такое предложение, Вавилонский? Щедрее не бывает! Ха-ха-ха!
Я молчал. Внутри меня бушевала буря.
Ярость, холодная и расчётливая, сдавливала горло. Почему? Ну почему
все эти ублюдки считают, что могут поиметь меня и моих близких?!
Неужели непонятно, что я — не тот, с кем можно так разговаривать?!
Что я не позволю никому унижать себя и тех, кто мне дорог?!
Особенно взбесили его слова о Насте.
Прикоснуться к ней?! Да я его на куски порву! Вместе со всей его
Османской Империей!
— Отличное предложение, — произнёс я
ледяным тоном. — Просто шикарное. А теперь послушай моё: собирай
свою армию, всех эту свою кучу баранов, и убирайся к чёрту!
Я уже не сдерживался.
— Я только что разобрался со
Швейцарией, которая тоже решила, что может тут командовать. И тут
появляешься ты, хрен в чалме! Или лысый хрен — можешь не прятать
свою лысину под этой дурацкой тряпкой. И этот лысый хрен предлагает
мне и моей возлюбленной стать его собаками? Серьёзно?!
Султан на том конце провода явно
опешил. Он тяжело дышал в трубку. Я прямо чувствовал, как он там
краснеет от злобы.
— Ах ты шакал! Да как ты смеешь?! Ты
хоть понял моё предложение?! Если не согласишься, вся моя армия —
все семьдесят тысяч — так и останутся на землях Лихтенштейна! Мы
превратим ваше жалкое княжество в выжженную пустыню!
— Нет, — спокойно ответил я. — Не
семьдесят тысяч. Их будет гораздо больше. Я же знаю таких, как ты.
Ты не остановишься на этом. Ты пришлёшь ещё подкрепления. Ещё и
ещё. Пока не поймёшь, что зря тратишь своих людей. А я их всех
закатаю под землю. Всех до единого. Даю слово.