— Сяо Лян, подожди меня здесь, — велела я, выходя из
паланкина.
— Но, маленькая госпожа! — попыталась запротестовать
служанка.
— А-Лян! — Я добавила в голос твердости. — Будь хорошей
девочкой, делай что велено. Подожди меня здесь, я скоро
вернусь.
Служанка что-то ворчала мне вслед и приказывала носильщикам не
спускать с маленькой госпожи глаз, но я уже не слушала. Спешила
подальше от людской суеты к тому павильону, возле которого нашли
труп посланника Западной Юй.
И успела вовремя! Сверток с телом упал в пруд прямо у меня на
глазах. Я сразу шарахнулась обратно за завесу ивовых ветвей.
Люди, сбросившие труп, стояли на другом берегу узкой протоки.
Некий господин в роскошных одеждах и его слуга. Вроде бы меня не
заметили. Я не подходила слишком близко, но из моего укрытия можно
было хорошо рассмотреть лица преступников.
Как странно… Я точно никогда раньше не видела этого молодого
господина, одетого как принц. Отчего же его красивое лицо кажется
мне смутно знакомым? Отчего сердце вдруг пропустило удар, будо
встретило кого-то дорогого, но давно потерянного?
Воспоминания нахлынули внезапно, словно кто-то разорвал занавес
между прошлым и настоящим. Одна из тех жизней, что мне приснились?
Или были прожиты на самом деле?
Скользкие мостовые, покрытые коркой льда. Грязный переулок,
заваленный гнилыми тряпками и объедками. Я видела себя — худенькую
девчонку с обмороженными пальцами — и его, такого же худого, но
очень хорошенького мальчишку с запавшими щеками.
— Я нашел хлеб! — Его голос дрожал от радости, когда он протянул
мне ломоть, спрятанный под рваной курткой.
Я не спросила, где он его взял. Просто взяла и разломала
пополам.
— Пополам, Ишель. Мы всегда делим пополам.
Мы держались друг за друга, пока однажды улицы не оказались еще
жестче, чем обычно. Работорговцы. Грубые руки. Тонкий крик
мальчишки, которого волокли прочь.
— Беги! — Он извивался, пытался вырваться, но сил не
хватало.
Я осталась. Бросилась на тех, кто уводил его. Кинулась, как
безумная кошка, царапаясь и кусаясь. И получила нож под ребра.
Последнее, что я увидела, — это его глаза, полные ужаса, когда
моя кровь растекалась по мерзлой мостовой… и то, как он бежит
прочь, потому что мерзавец, схвативший мальчишку, воет, тряся
прокушенной мною рукой. Ишель спасен! И в тот раз мне было не
страшно и не жалко умереть.