— Где сын мой Николай?
Дети покатились по полу, смеясь.
— Бузя в центре, — ответил Ваня. – Машины моет.
Я проверил кухонные шкафчики на предмет наличия круп: гречка,
рис, мука, горох, соль, сахар – все есть. В холодильнике
обнаружилось молоко и синие куриные окорочка. Оставив пятнадцать
тысяч под банкой сахара, я велел сказать об этом Лидии. Надеюсь,
все у нее с усыновлением хорошо.
После ливня грязища была по колено, по небу бежали пузатые тучи,
и мопед я решил не брать. Поеду на охоту за Хмырем с парнями на
автобусе, перехвачу Бузю, и пусть показывает, где ошивается
малолетний рэкетир.
Мы условились выдвинуться на автобусе, который идет в три
двадцать пять, потому долго быть с детьми я не мог, распрощался с
ними и побежал на остановку, нарушая собственные заветы не ходить
поодиночке.
В грязи измазался весь, на ботинках налипли лепешки, брызги от
грязи летели аж на косуху, потому пришлось спуститься к речке,
чтобы отмыться.
Думал я о детях. Точнее, о будущем, когда они взрослеют в
тепличных условиях, на входе в школу стоит охрана, детей отдают
только в руки родителям. Сейчас если за первоклашкой, который
проучился месяц-два и уже запомнил дорогу домой, приходят родители,
то его заклевывают другие дети как маменькиного сынка.
В порядке вещей, когда младшие школьники сами приходят домой,
разогревают себе еду, ждут родителей с работы. В будущем будет
считаться чуть ли не преступлением, если оставить семилетку дома
одного. Сложно представить, что настанет такое время, когда всякие
неврозы и депрессии станут встречаться так же часто, как нарушение
осанки.
На остановку я пришел минута в минуту, и автобус поехал собирать
друзей. Возле школы сел Илья, чуть дальше – Кабанов, в Верхней
Николаевке – Димоны. Рамиль помогал родителям на рынке и должен был
присоединиться к нам там. Мы ничем не рисковали, центр –
нейтральная территория, заводским туда сложнее добираться, чем
нам.
Автобус был полупустым, и гармошка оказалась в нашем
распоряжении. У каждого было по пруту арматуры. Чтобы не привлекать
внимание, мы собрали их в кучу и обернули старой наволочкой.
— Мы как дачники с этой фигней, — сказал Кабанов. – Ну, с
саженцами всяких вишен, персиков.
— Пороть Хмыря будем розгами! – выдал Илья, и все покатились со
смеху.
Возбужденные и нервные, мы грянули смехом, просто чтобы сбросить
напряжение. Пассажиры автобуса – и мужчины, и женщины – посмотрели
осуждающе. Я и сам таким был. Гогочущие подростки казались мне
враждебными, а поскольку мои ровесники кучковались или здесь, на
круге гармошки, или на задней площадке, чтобы не сталкиваться с
ними, я всегда входил в переднюю дверь, а теперь сам возглавил
группировку и сею страх и ужас. Никто ведь не знает, что мы –
скорее тимуровцы, просто подростки – по природе своей шумные, с
возрастом гормоны поутихнут, и пройдет.