Хм… А кого
я на вскрытие-то направляю? Женщина нам пока неизвестна. Ладно, так
и напишем — неизвестная женщина, обнаруженная в реке Ягорба. Авось,
личность потом установим.
— Вон,
Егорушкин с телегой, — кивнул пристав, указывая на улицу со стороны
города. Там и на самом деле появилась телега с двумя
седоками.
— Вы,
никак, всю свою бригаду подняли по тревоге? — поинтересовался
я.
— Всю не
всю, но как только мальчонка прибежал, начал соображать, — строго
сказал Ухтомский. — Убийство, самоубийство, а все равно и люди
понадобятся, и лошадь с телегой. Не в коляске же покойницу
отвозить?
Согласен.
Везти труп в коляске возможно, но лучше все-таки на
телеге.
— Да,
господин Чернавский, я же вас с новым чином забыл поздравить, —
сказал Федышинский, протягивая мне руку.
Зараза,
ты, господин статский советник в отставке, ты же только что
покойницу трогал, руки не мыл, а мне свою лапу суешь! Знает ведь,
гад, что я не люблю покойников, специально так делает.
Но
пришлось отвечать на рукопожатие, куда же деваться? Ладно, домой
вернусь, руки в кипятке помою, а лучше Аньку за водкой отправлю.
Или бутылку спирта нужно завести, для обеззараживания.
—
Благодарствую, Михаил Терентьевич. Не сомневаюсь, что некую часть
своего чина я получил благодаря вашему чуткому руководству и мудрым
замечаниям.
Господи,
что я такое и сказал-то? Кажется, эскулап тоже удивлен. Но
Федышинский не из тех, кто пасует перед чужим сарказмом.
— Вы
давеча что-то сказали — мол, недовольны мной? Или — в чем я там
провинился? Когда это я успел провиниться перед вашей
милостью?
— А отчего
вы не сказали, что в университете у вас имеется влиятельный друг? —
поинтересовался я. — Нет бы, как приличный человек, вручили мне
рекомендательное письмо, глядишь, меня бы не слишком и
мучили.
Вру и не
краснею. Но надо же мне показать свое недовольство Федышинским? Я
же его недовольство терплю.
— Это кто
у меня влиятельный друг, да еще на юридическом факультете? —
вскинул брови наш эскулап. — Еще бы ладно, на медицинском, так вряд
ли. Не упомню среди своих сокурсников такого таланта. Все больше
середнячки или пьяницы, вроде меня.
— Да ну? А
как же Легонин Виталий Алексеевич — профессор, да еще и декан
факультета? — пояснил я.
— Витька
Легонин? — удивился Михаил Терентьевич. — Врач он первостатейный
был, врать не стану, я его и по курсу, и по войне помню, но, чтобы
в профессора пойти, да еще и в деканы выбиться? Он же балбесом был,
похлеще меня. Еще, гад этакий, он у меня девицу увел. Хорошая
девица была…