Если
кто-то считает, что я стану просить прощения за нокаут, в который
отправил здоровяка — заблуждается. Ибо, не фиг… Это мой двор. И это
моя коза, на которую замахнулись. Покушение, так сказать, на
причинение телесных повреждений домашнему животному.
— А это
что за бандит? — кивнул я на верзилу. — Сапоги он с кого
снял?
— Мои это
сапоги! — завопил старик. — И не бандит он, а зять мой, Нюркин
дядька.
Похоже.
Ноги у старика босые, но слишком белые, чтобы босым
ходить.
— Ясно, —
решил подвести я черту. — Понял, что вы не разбойники, а
родственники моей кухарки. Козу не крали, а просто вышло
недоразумение. И что вы от девки хотели?
Не упомню
— или мне Анька просто не говорила? — навещала ли ее родня со
стороны матери? Кажется, нет.
— Нам бы,
барин, с самой Нюркой нужно поговорить, — подал голос
Ефим.
— Со мной
говорить придется, — заявил я. — Вот, когда ваша Нюрка свой дом
поставит, хозяйкой станет, то говорите, сколько вам влезет, а тут я
распоряжаюсь.
— Так
сама-то девка где? — с недоумением спросил старик.
—
Отсутствует она, — со значением сказал я. — Учиться Анна ушла,
вернется во второй половине дня.
— Учиться
ушла? — в один голос переспросили родственники.
Стоп. Если
я Аньку готов считать сестрой, получается, что это и мои
родственники? Сколько там у ее покойной матери сестер было? Шесть?
Шесть теток, да еще их мужья? Не многовато ли?
— Короче,
мужики, мне на службу пора идти, — сообщил я, поглядывая на деда и
дядьку.
— Так ты
иди, барин, мы Нюрку и здесь подождем, — сказал старик. — Посидим
тут, подремлем. Устали мы. Второй день в пути, еще вчера
вышли.
Ну да, ну
да… смотрел как-то карту, помню, что от Аннино до Череповца почти
семьдесят верст.
— То есть,
собираетесь в моем дворе сидеть? — решил уточнить я.
В принципе
— положено у хозяина разрешения спрашивать. Или решили, что я молод
и выгляжу несерьезно? А плюха дядюшке ничему не научила? Повторить,
что ли?
На кой ляд
мне во дворе два незнакомых мужика? Еще и Манька волноваться
станет. Козы — животные впечатлительные. Выгнал бы, на хрен, если
бы это не были родственники Аньки.
Ни дед, ни
дядька ничего не сказали, а только пожали плечами и стали
рассаживаться около дровяника. Дед еще и обуваться стал.
Ладно.
Не стал
пока ничего говорить, ушел домой. Решил, что чай стану пить уже на
службе. Опять переоделся, прихватил папку с бумагами и
вышел.