Отвлекся.
Так вот, полагал, что увижу суровую «матриархиню», а здесь
расстроенная донельзя женщина. Водички бы ей дать, что ли. Вот
только, графин у меня пустой.
— Фрол, —
протянул я городовому графин. — Не в службу, а в дружбу — спустись
к служителю, пусть наполнит.
— Да я и
сам сейчас на колодец сбегаю, — хмыкнул Егорушкин.
— Не надо
на колодец, — испугался я. — К Петру Прокофьевичу подойди — он все
знает.
Знает
служитель, что у следователя бзик — не пьет сырой воды, хоть бы и
из колодца, поэтому у ветерана имеется специальный кувшин, в
котором держит для меня кипяченую воду.
Из родника
бы попил, если родник в лесной чаще, а сырую воду из колодца возле
здания Окружного суда, когда недалеко коновязь, а вокруг стоят
жилые дома, с примыкающими к ним сортирами — ну его на
фиг!
Фрол ушел,
а я начал рассматривать свекровь, зачем-то пытаясь определить ее
нрав. Не иначе, боялся, что сейчас начнет скандалить.
—
Ангелина, а по батюшке-то вас как? — спросил я.
—
Никодимовна я, — ответила женщина, а потом, посмотрев на меня,
спросила: — Катьку-то резать будут?
Не сразу и
понял, что она имеет в виду, потом дошло.
— Будут.
Только не резать, а проводить вскрытие, — сообщил я, стараясь,
чтобы мой тон был не слишком-то хамским или циничным. Решил
пояснить: — Нам, Ангелина Никодимовна, нужно убедиться, что
Катерина сама с собой покончила.
— А разве
ж не сама? — горько усмехнулась женщина. — Кто бы Катюху топить-то
стал? Вон — городовой-то наш говорит, что сама утопла, что доктор
это подтвердил. Так чего еще-то? Ее и так за кладбищем хоронить
станут, чего ж издеваться-то?
Ну да, и
доктор подтвердил, да и показания Ракоеда — пусть и косвенно, но
подтверждают версию самоубийства. Но…
— Доктора
тоже люди, ошибаться могут, — туманно ответил я. — А нам, как я уже
сказал, точность нужна. Все могло быть. Предположим — ударили
девушку по голове, засунули в воду, она очнулась, но уже поздно
было — наглоталась воды.
—
Катерина-то замужняя баба, какая она девушка? — удивилась свекровь
утопленницы.
Когда же я
перестану именовать всех женщин до сорока лет девушками? Надеюсь,
что когда-нибудь да привыкну.
— Это мы
сейчас знаем, что Катерина — замужняя женщина, а когда тело из воды
вытаскивали — еще не знали.
— Тогда уж
лучше девкой зовите. Я-то сама ее девкой звала, — сказала Ангелина
Никодимовна, а потом опять зарыдала, приговаривая при этом: — Ой,
Катенька ты моя, дурочка… Что же ты такое сотворила?