Свекровь
утопленницы продолжала молчать, кривила губы, словно собираясь
опять зарыдать.
— Ангелина
Никодимовна, знаю я правду, — сказал я, вздохнул: — И вы правду
знаете. Знаете, отчего Катерина утопилась. Вам бы лучше
выговориться. Скажете правду — легче будет. Посидим мы с вами, да
покумекаем — может, сыну-то и не стоит всей правды
знать?
Бедная
свекровь немного помолчала, потом решилась:
— Да кому
же захочется говорить, что не уберегла невестку? Да что там, не
уберегла — прокараулила! А ведь сын мне жену-то оставлял, надеялся.
Вернулся бы, а жена-то у тебя, при живой матери с пузом!
— Катерина
сама призналась? — удивился я.
—
Призналась, — вздохнула женщина.
— Значит,
точно, любила она вас. И уважала! — пришел я к очевидному
выводу.
— Да и я
ведь ее любила. А как не любить-то? Девка-то она хорошая. И добрая,
и работящая. Вот, вышла такая незадача — взб…ла. Худо конечно, не
надо было так делать. Но что по дурости да молодости не
бывает?
Свекровь
покойной Екатерины опять зарыдала, но на этот раз рыдания не
затянулись надолго. Видимо, и на самом деле стало легче.
— Еще мне
кажется, что вы ее простили? — предположил я.
—
Простила, нет ли, а что уж теперь поделать? — пожала плечами
женщина. — Катьки-то уже нет, а что я Пашке скажу?
— А
виновник э-э интересного положения известен?
— Откуда?
В июне я Катьку в деревню отпускала, к родным. Пахать да сеять как
раз закончили, сено косить еще рано, передых на несколько дней. Не
надо было бы отпускать, а она чуть не в слезы — мол, родных уже с
год не видела, престольный праздник у них — охота. И идти-то всего
ничего — шесть верст. Вот, дохотелось… Уж с кем она там, как так
вышло — не говорит. Вроде, вина выпила, а много ли бабе надо? А
если одна, без мужа, да пьяная…
Ангелина
Никодимовна только рукой махнула, давая понять, что не стоит
женщинам пить…
— А
родственники у Катерины не должны были доглядеть за дочерью там, за
сестрой? — поинтересовался я.
— Но если
праздник, то какой там догляд? — хмыкнула женщина, потом
продолжила: — Отца с матерью у нее нет, тетка только. Еще бы девкой
была, может, и доглядели. А мужняя жена, так посчитают, что у самой
башка есть. А башки-то и нет… Наутро домой пришла — харю прячет,
юбка измята, рубаху застирывает — на подоле зелень, словно по траве
елозила. Думает — не увижу. Я покричала, ногами потопала, да что
толку? И поздно уже — все случилось. Раньше мне надо было
думать.