– Не то слово, – кивнул я и тут же подумал, что придёт время, и
эту проблему решу, чего бы мне этого не стоило.
– Здорова, Феллини, ха-ха! – хлопнул меня по плечу кинорежиссёр
Владимир Басов, который зашёл в кафе вместе с Валентиной Титовой. –
А мне тут натрещали на ухо, что Феллини на «Мосфильм» приехал.
Ха-ха. Я спрашиваю: «итальянский?». «Нет, – говорят, –
ленинградский». Ха-ха.
– Между прочим, Ленинград - это тоже в чём-то Венеция, только
чуть севернее и на Неве, – усмехнулся я и, пожав руку режиссёру,
кивнул его супруге Валентине.
– Отойдём, надо бы поговорить, – шепнул Басов.
– Пошли, – пожал я плечами, тем более кофе был уже давно
выпит.
Коридоры самой большой киностудии СССР, лично для меня, не
подготовленного человека, представляли самый настоящий лабиринт,
состоящий из лестниц, подземных ходов и неожиданных поворотов.
Благо Владимир Павлович, прежде чем начать секретный диалог, вывел
меня на знакомую уже площадь перед главным корпусом «Мосфильма». А
еще сюда, словно по заказу подъехало два автобуса: один с киношной
аппаратурой, а второй с целой толпой шумных киноактёров. И поэтому
вокруг стоял такой гам, что любые тайные беседы можно было вести не
таясь.
– Я слышал, что твой детектив в Госкино приняли без просмотра? –
спросил Басов, прежде чем перейти к сути секретного разговора.
– В какой-то мере - да, – пробурчал я.
– Это отчего же такие преференции? Тебе - новичку?
– Да какие преференции? – отмахнулся я. – Если фильм уже крутят
для всех сотрудников КГБ, так за что его запрещать?
– Мало ли где и что крутят? – не поверил мне Владимир Павлович.
– Я ведь - «воробей стреляный». Если у тебя там, на самом верху,
появился заступник, то помоги и мне. Мою «Метель» Госкино который
месяц мурыжит. А это деньги, премии мне и актёрам. Новая работа, в
конце концов.
– Метель-метель, экранизация Пушкина, – проворчал я. – Ладно.
Порешаю этот вопрос. Но раньше ноября результата не будет. Есть ещё
какие-то просьбы и пожелания?
– Пока нет, – ошарашенно крякнул кинорежиссёр.
– Только никому не слова, что у меня наверху кто-то сидит, –
шепнул я и улыбнулся, так как пушкинскую «Метель» и без моего
заступничества должны были запустить в прокат, после снятия Никиты
Хрущёва.
Затем, прощаясь с Басовым, я пожал его руку, и вдруг меня что-то
больно кольнуло прямо в затылок. Словно невидимая иголка вошла в
мой мозг и обожгла всё внутри. Естественно никакой иголки не было и
в помине, просто кто-то неведомый в данный момент сверлил меня
взглядом полным ненависти и злости. Из-за чего я резко оглянулся,
но кроме толпы разодетых по моде 19-го века киноактёров никого не
увидел. Однако ощущение присутствия странного незнакомца никуда не
делось. И тут же появилось огромного желание этого незнакомца
вычислить и взять.