Постепенно начало отпускать. Кожа из степного ползуна отлично
впитывала энергию, распределяя её по своей структуре. Но теперь
возникла другая проблема: жилет горел. Вот в прямом смысле этого
слова. От него шёл дым, запах горелой кожи и чего-то химического
щипал ноздри.
Двинуться я не мог, да и не получилось бы сейчас снять его.
Стиснул зубы и терпел, наблюдая, как кожа степного ползуна медленно
плавится, сливаясь с моей собственной.
«Тварь прожорливая! — мысленно обратился к артефакту. — Давай
уже заканчивай, гаси ублюдка!»
«Еда, — ответил заларак. — Вкусно!»
Я не мог понять, действия магов хоть какой-то эффект вообще
имеют или нет. С трудом повернул голову и увидел, как пятеро
офицеров... Они сгорели. Просто кости стояли, поддерживаемые
остатками формы. Твою мать!Так же не должно быть?
Жилет тем временем растворялся и каким-то непонятным мне
способом впитывался в мою кожу. Словно тысячи иголок воткнули и ещё
электричество пропустили. Заларак уже заканчивал свою работу.
Ощущения изменились. Боль стала иной — не жгучей, а
пронизывающей. Будто каждую клетку тела прошивали тонкими нитями. Я
чувствовал, как кожа степного ползуна соединяется с моей
собственной на каком-то глубинном уровне.
— Что за хрень? — простонал, наблюдая, как узоры с жилета
перетекают прямо под мою кожу, образуя на ней странные татуировки,
которые тут же исчезали, словно впитываясь внутрь.
Топоров — или то существо, которое использовало его тело, — уже
почти не светился. Его силуэт темнел, твердел, превращаясь в нечто
иное. Каждое движение давалось ему с видимым трудом. Он дёргался,
как насекомое, пришпиленное булавкой.
Световое представление становилось тусклее. Магические атаки
продолжались, но теперь они уже имели эффект — рикошетили от
затвердевающей поверхности тела, а не поглощались ею. Я видел, как
на груди руха образовалась трещина, — именно там, куда вошёл
заларак. Она расширялась, будто разлом в земле при
землетрясении.
Моя кожа тем временем горела, но уже по-другому. Теперь это было
похоже на солнечный ожог — интенсивный, хоть и терпимый. Жилет
почти полностью исчез, растворился, став частью меня. Я
чувствовал... силу. Не просто магическую, а физическую. Мышцы
наливались энергией, кости становились прочнее, даже зрение
обострилось.
Есть и ещё одна причина, почему согласился провернуть всё это с
Топоровым. Я знал, что произойдёт в конце. Рязанов тоже окаменел,
эти твари при смерти превращаются в статуи, напичканные энергией. А
такой ресурс я, сука, упустить не мог.