— Вы серьезно? — Я удивленно посмотрел на улыбающегося Евгения
Ивановича. — Вас же мои соседки, что на лавке у подъезда дежурят,
съедят, если узнают, что вы драке потворствовали. А они сразу на
шум прибегут. Вы лучше меня просто проводите. А я уж сам потом
как-нибудь с Вовкой разберусь.
Евгений Иванович задумчиво почесал макушку и пробурчал:
— Что верно, то верно. Если там Дуська с Риммой сидят, то с ними
лучше не связываться. И кстати, если они спросят, куда это я
намылился, скажем, что к батьке твоему. Он у тебя дома сейчас?
— Вроде бы да, — нерешительно сказал я. — У пивнушки его не
видели? Если там был, то точно дома.
— А ведь и правда! Приходил он где-то с час назад, залил
трехлитровый баллон Жигулевского. Ну давай, идем быстрее, — вновь
заторопился Евгений Иванович, вспомнив, видимо, про свою компанию у
пивного ларька.
Мы спорым шагом дошли до моего подъезда. Две женщины, сидящие на
лавочке, молча смерили подозрительным взглядом провожающего меня
Евгения Ивановича. Тот в нерешительности застыл под их строгими
взорами.
— Идемте, дядь Жень, папа дома, — тут же решительно заявил я. —
Вы же хотели у него инструменты попросить.
— Ах, да, точно, — словно оправдываясь, буркнул Евгений и быстро
проскочил мимо меня в открытую дверь подъезда.
Как я и думал, Никитин поджидал меня, сидя на ступеньках между
площадкой с почтовыми ящиками и вторым этажом. Выглядел он неважно:
весь подбородок был в кровавых разводах, нос распух, а под глазами
набухали два фингала. Увидев меня с Евгением Ивановичем, он сразу
все понял и криво усмехнулся.
— Никитин, ты что тут забыл? — нахмурившись, спросил мой
сопровождающий. — Это не твой подъезд.
Вовка медленно поднялся на ноги и, продолжая злобно ухмыляться,
спустился на площадку, где стояли мы с Евгением Ивановичем.
Остановившись напротив него, он нагло произнес:
— Вас забыл спросить.
После этого он неторопливо двинулся дальше, делая вид, что хочет
меня миновать. Но я хорошо помнил его подлую натуру и понимал, что
просто так, не получив хотя бы минимального удовлетворения за свой
позор и страдания, он не уйдет. Поэтому я быстро поставил авоську с
продуктами на пол, продолжая краем глаза следить за всеми
движениями Никитина.
И сделал я это совсем не зря. Дойдя до спуска с лестничной
площадки, Никитин стремительно развернулся и занес правую ногу для
удара. При этом левой рукой он держался за перила, а правую отвел в
сторону, чтобы уравновесить инерцию от резкого движения ногой.