Быстро глянув налево, я опешил еще больше. Там стоял,
подозрительно на меня поглядывая, Колька Раевский, мой
одноклассник, которому сейчас, как и мне, должно быть пятьдесят. Но
выглядел он не старше Сереги: жилистые руки и ноги, плоский живот,
и густая черная шевелюра на голове. Хотя по всем законам
наследственности у Кольки сейчас, как в общем-то и у меня, волос на
голове должно быть гораздо меньше.
Я вдруг резко высвободил свою правую руку и провел ей по свое
макушке. И вот здесь я действительно поплыл. В глазах у меня снова
помутнело, ноги начали подкашиваться, я грохнулся на четвереньки и
кое-как выбрался на берег, где меня подхватили еще три моих друга
детства: Серега Сомов, Женька Андреев и Мишка Борисов.
Я потерянно уселся на траву и попытался успокоить бешено
скачущие мысли. Нервно оглядевшись по сторонам, я наконец-то узнал
это место. Мы сейчас находились на пруду, который все время, как я
себя помню, носил название Базовский.
Это был длинный, вытянутый метров на сто искусственный водоем,
ширина которого в том месте, где мы в детстве обычно купались,
составляла около семи метров. Предназначен он был для подачи воды в
садовое товарищество, расположенное через дорогу. Пруд постоянно
пополнялся за счет воды, перекачиваемой с Волги, а подача в сады
была организована с помощью мощного промышленного электрического
насоса, оборудованного тут же на берегу в небольшой сараюшке.
Водоем относился к территории хлебной базы и находился за ее
забором. Но поскольку ограждение было деревянным, то несколько
досок из ограды уже давно благополучно куда-то пропали и мы
безнаказанно проникали внутрь. К тому же берег пруда был расположен
всего в трех метрах от этого самого забора. Так что можно смело
сказать, что вторгались мы на закрытую территорию совсем чуть-чуть
и при желании могли в любой момент сделать ноги. Благо, путей для
отхода было предостаточно. Да к тому же стоит еще упомянуть, что
начальство хлебной базы, которое в большинстве своем было из
местных, терпеливо закрывало глаза на наши вполне безобидные летние
забавы.
Но это было раньше. А когда мне стукнуло пятьдесят от этого
пруда почти ничего не осталось, как и от самой хлебной базы. Все
элеваторы и зернохранилища снесли под самые основания, чтобы
построить на этом месте коттеджный поселок. Такой огромный,
воистину титанический труд советской эпохи просто разбазарили,
разворовали и свели на нет всеобщей разрухой девяностых.