На заставе нас остановили, устроили перекличку и снова
пересчитали. Действительно, появились барышники: они шныряли между
нами, скупая булки и калачи за копейки или прямо меняя их на водку.
Деньги и водка здесь ценнее еды.
Прощание было последним испытанием. Крики, слезы, драки. Кто-то
бросался к родным, кого-то оттаскивали стражники. Я глядел на это
молча. Меня некому было провожать, никто не бросился ко мне с
плачем. Только старуха у дороги перекрестила дрожащей рукой;
впрочем, она тут крестила всех, проходящих мимо нее.
Вскоре нас снова выстроили, цепи вновь зазвенели. Пройдя через
весь город и вежде собирая милостыню сердобольных горожан, мы,
гремя цепями, спустились к Волге. Перейдя реку по заснеженному
льду, миновали большое село Бор; и вскоре потянулись мимо нас
бесконечные заснеженные поля и леса.
Продав напиханные горожанами булки, я оказался гордым владельцем
четырех тяжелых медных пятаков и двух крохотных копеечных монет.
Итого, значит, двадцать две копейки. Здесь не такие уж и малые
деньги! Народ тут же нахватал у барышников скверной, мутной водки и
шел довольный, даже горланя песни.
— Глотни, паря! — добродушно предложил мне шедший впереди Тит,
показывая полупустой шкалик. С трудом изогнувшись набок, я
приложился к горлышку. Какая же гадость! В нос мне ударил запах
сивухи; жидкость была не сильно крепкая, может, двадцать пять или
тридцать градусов, и невероятно противная. Но зато чуть
согрелся!
— Эй, шевелись! — раздался недовольный голос, и идущий сзади
Фомич пихнул меня в спину. — Не задерживай общество!
Я не стал обижаться на старого варнака. В общем-то, он был прав:
любые задержки сильно нервировали всю партию арестантов.
— Что лучше приобресть-то мне? — спросил я старого каторжника. —
Я водку не особо люблю!
— Ну, милок, сударик да соколик, если есть деньга, то ты везде
кум королю! Можешь, к примеру, кандалы сымать…
— В смысле? — поразился я. — Вот так, за деньги, снять
кандалы?
Глава 5
— Ну да! А что бы и нет-то? Дашь, значит, две копейки конвоирам,
оне с тебя их на цельный день и сымут! Конечно, за тобою,
бескандальным, надобен будет особливый присмотр. Приставят к тебе,
значится, солдатика, чтоб ты без кандалов-то не сбежал, ему те две
копейки и пойдут, за беспокойство!
— Понятно. А что еще?
— За пятак к бабам пустят, — ощерился Фомич.