Грейфия остановилась посреди коридора, прислонившись к стене. Ее
дыхание сбилось, и она закрыла глаза, пытаясь собраться. Она
вспомнила их первые годы — когда они еще не были такими далекими,
когда в их браке было больше, чем долг и уважение. Тогда он смотрел
на нее так же — с теплом, с восхищением. Но это было давно, почти
забыто, похоронено под грузом его обязанностей и ее преданности. А
теперь этот взгляд вернулся, и она не знала, что с этим делать.
«Что с тобой происходит, Сазекс?» — мысленно спросила
она, чувствуя, как в груди зарождается тревога. Она была ближе всех
к нему — ближе, чем Риас, ближе, чем кто-либо в Подземном мире. Она
знала его слабости, его секреты, его боль. Но сейчас он казался ей
чужим. И это вызывало шок, от которого она не могла оправиться. «Ты
скрываешь что-то. Но что?»
Ее пальцы сжали ткань униформы, и она нахмурилась. Она не
понимала. Может, это последствия его болезни? Может, он все еще
слаб, но не хочет показывать? Или это что-то большее? Ее разум
цеплялся за подозрения, но не находил ответа. Она хотела ворваться
обратно, схватить его за плечи и потребовать правду. Но она не
могла. Не сейчас. Она была Грейфией Люцифуге — холодной,
сдержанной, всегда следующей долгу. Она не могла позволить эмоциям
взять верх.
И все же… этот взгляд. Он пробудил в ней что-то давно
потерянное. Чувства, которые она считала мертвыми. Ее сердце
дрогнуло, когда она вспомнила, как он отступил от нее, как его щеки
слегка покраснели. Это было так не похоже на Сазекса, но так
трогательно. «Кто ты сейчас?» — подумала она, и впервые за долгое
время в ее груди шевельнулось что-то теплое, почти болезненное.
Грейфия выпрямилась, расправив плечи. Она не знала, что
происходит, и это бесило ее. Но она решила наблюдать. Она будет
следить за ним — за каждым его словом, каждым жестом. Если он
болен, она найдет способ помочь. Если это что-то другое… она
разберется. Она не позволит ему ускользнуть от нее, кем бы он ни
был.
— Я узнаю правду, Сазекс, — прошептала она, и ее голос
растворился в тишине коридора. Ее шаги возобновились, уверенные и
бесшумные, но внутри нее бушевал хаос. Замешательство, подозрение,
и что-то еще — слабый, едва уловимый росток давно забытой
надежды.
Она не знала, что найдет. Но она была готова. Ради него. Ради
них.