Там она нашла мне технический
комбинезон со множеством карманов, в который я и обрядился. Первая
моя одежда за сто лет.
Одевшись, я обернулся посмотреть
туда, откуда выбрался.
Ряд стальных дверей в гранитной
стене, одна отодвинута вверх. Моя дверь. Перед ней на полу
множество оплывших, сгоревших до основания свечей. Кто-то их тут
зажигал долгие годы. Не забывал обо мне. Кто бы это мог быть?
Я даже мертвый популярен!
На раздвижной двери в мой склеп ясно
читается надпись золотыми буквами.
«Погибшему герою от благодарного
человечества».
Это они о чем? Ах, да…
Дал безнадежный бой и спас
планету.
О да, я помню то сражение…
…В боевом ордере из трёх эсминцев и
пяти катеров на орбите Первопрестольной мы устроили бойню двадцати
транспортникам-саркофагам, набитых голодной пехотой Орды и сотне
вакуумных десантных великанов сопровождения.
Без ложной скромности — я был хорош!
Выжрал всю энергию из окружающего космоса, накачав ею наши
антиматериальные пушки. Звезда Первопрестольной даже утратила
полпроцента от своего свечения. Все их корабли, что не имели
классической плазменной тяги и не смогли смыться, после того как мы
открыли ураганный огонь, легли в дрейф на орбите, утратив
автономность, или упали на луну Первопрестольной.
Я жёг вражеские корабли, как
насекомых лупой, рвал в клочья коммуникационные сети, сталкивал
великанов и швырял кинетические болванки в догорающие
транспортники.
Цена у невероятной победы была
соответствующая. От моего флота к концу сражения не осталось ровным
счетом ничего. Я тогда получил достижение «Единственный выживший».
Нда, Пиррова получилась победа.
Вот тогда я и поймал именно то, о
чём нас всех когда-то предупреждали преподававшие нам в Академии
адепты энергии Большого Взрыва.
Сингулярная Воронка.
Невообразимые потоки энергии,
стянутые мной к себе, меня же и выжгли дотла. Последующие пару
недель я медленно умирал — и телесно, и духовно. Я пострадал так,
что правящий император Константин Тридцатый, щедро отсыпав мне кучу
званий, регалий и титулов, повелел упаковать безрассудного героя в
эту самую капсулу во спасение его искалеченного тела и для
исцеления разрушенного разума.
Запихал, короче говоря, героя
подальше, чтобы не возбуждал в умах отчаявшихся имперских граждан
излишних надежд. Пожалел, значит. Мог бы и прикончить, конечно, но
кто-то остановил.