Так что ссориться с Францией — это обречь себя на поражение.
Разве сам султан, его визирь, всё окружение — разве же все они не
понимали, что их держава нынче — словно старец при смерти? Все
осознавали это, вот только не могли договориться, как из кризиса
выйти. Мусульманские круги считали, что отказ от традиций, повлечёт
за собой потерю веры, уход от Аллаха — и всё равно случится распад
империи. Потому они видели выход в сплочении народа вокруг зелёного
знамени пророка Мухаммеда. Самопожертвование — вот залог турецких
побед, причём как на полях сражений, так и в экономике.
Другие же не видели иного варианта, как перенять полностью образ
жизни европейских государств, ставя в пример саму Россию с её
бритьём бород и развивающейся промышленностью. Султану приходилось
лавировать между этими оппонентами. Проводить реформы, пытаясь
угодить всем и каждому. И такая политика была основой Османской
империи уже около ста лет.
— Какие гарантии даёт Франция, если моя держава вступит в войну
с Россией? — прямо тогда спросил у французского посла султан.
— Сперва мы поставим вам вооружение, предоставим своих
инструкторов, вместе с англичанами дооснастим флот, — перечислял
Лавалетт.
— Какие гарантии даст Франция, в связи с войной с Россией? —
перебил французского посла султан, повторяя свой вопрос.
— Моё честное слово, — с явным недовольством произнес
французский посол.
— При всём уважении, — усмехнулся султан.
— Или мой император вовсе прекратит вам помогать.
Довольствуйтесь, Ваше Величество, тем, что есть. И помните, чьё имя
носит ныне здравствующий французский император! У нас свои счеты с
Россией, — с раздражением произнёс француз.
На самом деле Абдул Меджид был почти уверен, что французы всё же
развяжут войну. Луи Наполеон пришёл к власти на фоне идей
реваншизма. Французам надоели слабохарактерные, ничего не решающие
короли. Но не только ожидания французов могут подстегнуть Францию к
активным действиям против России.
Луи Наполеон лично оскорблён русским императором. И если бы
французы не готовили ответ на оскорбление их императора, то сделали
бы всё, чтобы этот казус не всплыл в прессе. Но парижские газеты
написали, что русский император называл и продолжает называть
своего французского коллегу «мой друг». Это не оскорбление, это
нечто большее. Это унизительно! И никто даже не хотел видеть того,
что по-русски царь всё-таки признал в Луи Наполеоне руководителя
страны, о чём уже свидетельствуют поздравительные открытки от
русского императора.