В храме Пяти мы всегда молились в момент, когда солнечные лучи окрашивали небосклон, и не важно — спали ли мы в ту ночь, или нет. Поэтому для меня не впервой подниматься рано, однако усталость от событий этой ночи делает своё, и я не сопротивляюсь, когда Люция сажает меня на стул. А после принимается расчёсывать мои мокрые волосы и помогает мне надеть ночную сорочку.
Я откладываю вещевой мешок на пол возле кровати, забираюсь на мягкую перину и засыпаю, стоит моей голове коснуться подушки.
И мне уже всё равно, что я намочу наволочки своими невысохшими волосами.
Я засыпаю, проваливаясь в целительное небытие.
Будет новый день и будут решения, о которых я подумаю завтра. А пока над моей головой есть крыша, а под щекой — подушка, меня больше ничего не волнует.
Я просыпаюсь от того, что кто-то сдёргивает с меня покрывало — моя кожа тут же покрывается мурашками от утренней прохлады в спальне. Мои руки пытаются нашарить одеяло, но его нигде нет, а через пару мгновений под моей головой исчезает и подушка.
— Доброе утро, Лайла. Вставайте, завтрак ждёт. У меня всего час, чтобы привести вас в порядок до отъезда.
С моих губ слетает стон, больше похожий на хныканье, но Люцию так просто явно не разжалобить.
— Вставайте, я и так позволила вам поспать на час дольше.
Мне приходится разлепить глаза и сесть на кровати, всё ещё не до конца отойдя от спокойного сна. Так хорошо я не спала уже три года, и это для меня сродни лучшему подарку небес.
Я тру глаза, смахивая с них остаток сна, и принимаюсь наблюдать за тем, как Люция раскладывает на кровати одежду, которую мне предстоит надеть — среди нее я замечаю и мои старые штаны. Последнее, что женщина выносит — это мои чистые сапоги, стоявшие до этого в ванной.
Я поднимаюсь и иду к столику, за которым меня уже ждёт лёгкий завтрак.
Из горлышка маленького фарфорового чайничка выходит пар. Люция, с извечно-строгим выражением лица оказывается рядом и наливает мне чашку горячего чая. От аппетитного запаха выпечки мой живот тут же скручивает спазм — я не ела уже несколько суток.
Люция молча берёт маленькую элегантную ложечку и бьёт по сваренному яйцу, стоящему на кованой подставочке. После молча начинает счищать скорлупу, не забывая всунуть мне в руку ложку.
— Ешьте.
Я принимаюсь за еду, в то время как Люция достаёт гребень и начинает распутывать мои спутавшиеся за ночь волосы. Я ойкаю, когда Люция продирает волосы и распутывает колтуны. Через несколько минут эта пытка заканчивается, но стоит мне закончить завтрак, как служанка тут же ведёт меня переодеваться.