—
Вот и прекрасно, — кивнул я через Скальда. — Теперь мы проедем
вместе до выезда из города. Для вашей же безопасности.
Спустя полчаса, когда внедорожник оказался за
блокпостами на безлюдном участке дороги за пределами Владимира,
Федот остановил машину.
—
Вы свободны, граф, — сказал Игнатий.
Сабуров, уже и немного пришедший в себя,
посмотрел на Скальда с неприкрытой ненавистью.
—
Ты подписал себе смертный приговор, Платонов. После такого князь
сотрёт тебя в порошок. Тебя и весь твой острог.
—
А разве у меня до сих пор не было этого смертного приговора? —
усмехнулся я. — Или вы пригласили меня во Владимир лично, чтобы
представить к награде? Зачем же тогда пытались арестовать отца? Не
обманывайте хотя бы себя, Михаил Фёдорович.
Я
помедлил, прежде чем добавить:
—
Ваш князь сходит с ума. Вы ведь видите это, не так ли? В
сегодняшней глупой кутерьме чувствуется его рука, а не ваша. Не
сомневаюсь, вы действовали бы тоньше. Веретинский загонит вас в
могилу своим приказами. Это верно настолько же, как то, что завтра
взойдёт солнце.
Что-то мелькнуло в глазах Сабурова — не
страх, а скорее осознание. В глубине души он знал, что я
прав.
—
До новых встреч, граф, — завершил я разговор. — Надеюсь, в
следующий раз обстоятельства будут более…
благоприятными.
Игнатий кивнул Евсею, и тот открыл дверь,
выпуская Сабурова на дорогу. Когда внедорожник тронулся с места, я
видел через Скальда, как церемониймейстер медленно опустился на
придорожный камень, словно тяжесть моих слов оказалась слишком
велика для него.
Хрустнув шеей, я вернулся в комнату Василисы,
которая всё это время явно испытывала нервозность, узнав об
опасности, нависшей над нашими людьми.
—
Всё, — выдохнул я. — Они покинули Владимир. На чём там мы
остановились?..
Михаил Фёдорович стоял перед массивными
дверями княжеского кабинета, собираясь с мыслями. Доклад, который
ему предстояло сделать, был хуже некуда. За его спиной стражники
обменялись едва заметными взглядами. Они знали, что входить к князю
в последние дни было равносильно прогулке по минному
полю.
Получив известие о прибытии Игнатия во
Владимир, Веретинский был в восторге от возможности заполучить
такую приманку. Теперь же…
Глубоко вздохнув, Сабуров постучал и,
дождавшись хриплого "Войдите!", шагнул в кабинет.
Воздух внутри был раскалён до предела. Стоило
графу переступить порог, как пот мгновенно выступил на лбу — и не
только от нервного напряжения. Аристарх Никифорович метался по
кабинету как тигр в клетке. На этот раз на нем был тёмно-зелёный
камзол, но ткань на плечах и манжетах уже превратилась в обугленные
лохмотья. С каждым резким взмахом руки от его пальцев разлетались
искры, оставляя на ковре маленькие тлеющие пятна.