—
Говорил я тебе, Колян, не зарывайся, — проворчал широкоплечий
бандит с кривым носом. — Сразу видно было — непростой
хмырь.
—
Откуда ж мне знать, что он маг? — огрызнулся лысый. — Думал,
обычный торгаш, из этих… как их… выскочек. А он, сука, плечо мне
чуть не сломал одним пальцем!
Третий бандит, худощавый с нервным тиком,
тревожно оглядывался по сторонам:
—
Хромой нас убьёт. Он же ясно сказал: либо деньги, либо
уговор.
—
Заткнись! — рявкнул лысый. — Без тебя тошно! Сам доложишь Еремею,
как ты там стоял с мокрыми штанами, когда эта девка ледяные иглы
навела!
Скальд с интересом наблюдал за перемещениями
группы. Постепенно улицы становились всё уже и грязнее, роскошные
дома сменились обветшалыми строениями. Они находились на границе
двух районов — приличного, где селился средний класс, и так
называемой Ямы, где обитали люди, которым уже было нечего
терять.
Наконец троица остановилась перед двухэтажным
зданием с потемневшей от времени вывеской «Золотая подкова». Скальд
приземлился на крышу соседнего дома, наблюдая, как бандиты входят
внутрь. Кружным путём ворон перелетел к открытому окну второго
этажа, откуда хорошо просматривался общий зал.
Внутри трактир полностью соответствовал своей
репутации — дым стоял коромыслом, воздух был пропитан запахами
дешёвого алкоголя, пота и чесночных колбасок. За столами сидела
публика, которую в приличных местах на порог не пустили бы:
карманники с ловкими пальцами, шулеры с колодами крапленых карт,
громилы с тупыми лицами. В дальнем углу расположились несколько
девиц с ярко накрашенные губами, весьма символической одеждой и
мёртвыми глазами. У барной стойки суетились
мальчишки-беспризорники, подносившие выпивку и собиравшие объедки
со столов.
Троица бандитов направилась в дальний угол
зала, где за отдельным столом сидел грузный мужчина лет сорока пяти
с неровно подстриженной рыжеватой бородой. Его левая нога была
вытянута под странным углом — очевидно, результат неудачно
сросшегося перелома, из-за которого он и получил прозвище
Хромой. Массивные и покрытые жёсткими рыжими волосками руки
Еремея, напоминающие медвежьи лапы, сжимали кружку с тёмным пивом.
Одет он был не по-бандитски опрятно: в тёмно-коричневый кафтан
хорошего качества и льняную рубашку, застёгнутую до верхней
пуговицы. На его пальцах тускло блестели массивные серебряные
перстни.