— Давид! — выкрикиваю, но мой крик не спасает его от череды ударов. — Твою мать! Давид! — испуганно воплю, когда понимаю, что он без сознания. — Мара! Кто-нибудь! Тимур!
***
Алёна
— Тише, тише, — Анфиса водит ваткой перед лицом Давида, и он вздрагивает, тут же начав руками отмахиваться от чего-то. — Не переживай. Тише! — пытается она его утихомирить. — Это просто нашатырный спирт, Давид. Просто спирт! Уже убираю, — откладывает ватку в ванночку, которую ей Мара подаёт.
— А-а-а, — стонет и морщится он, приходя в себя.
— Мальчики, возвращайтесь в клинику и скажите, что я задерживаюсь, — отсылает сестра двух подростков, которых с собой притащила, когда я позвонила ей и сказала, что Давид без сознания.
— Хорошо. Мы будем в питомнике, — отзываются они и уходят, оставляя нас с больным, которого дотащили до кровати.
— Ты как? — спрашивает Анфиса, оглядывая Есенского. — Шишак будет, — оглядывает она его голову. — Вы чего наверх-то полезли? — обращается она уже ко мне, недовольно качая головой и оглядывая пострадавшего.
— Кастрюли и миски искали, — отвечаю ей, с жалостью глядя на Давида. Его словно контузило. Смотрит в одну точку и не моргает. — Они на него и свалились. Все.
— Это старые кастрюли, Алён, — цокает она и даже взгляд на меня переводит. — Я их использую, когда на улице на костре что-то делаю. А нормальные в посудомойке. Внизу. Откуда ни на кого не свалятся.
— Ну… — поджимаю губы. — Так вышло. Ты его осмотри, — пихаю Анфису. — Всё хорошо? Я ничего ему не сломала?
— Кроме его жизни — нет, — шепчет она, продолжив осмотр. Проверяет реакцию зрачков. А Давид тем временем будто в трансе продолжает находиться. — Давид, ты меня слышишь?
— Слышу, — отвечает, глядя в потолок.
— Ты в порядке? — подхожу с другой стороны и беру его за руку. — Давид, я же переживаю! Я не хотела! Оно само свалилось!
— Алёна, — шепчет он моё имя, взглянув на меня. — Алёна… — повторяет по буквам и вновь в свой транс уходит.
Кажется, мозг повредился. Нужна перезагрузка.
— Да, это я, Давидик, — сжимаю его руку и слёзы сглатываю. — Ты не забыл меня опять? Скажи, что нет. Пожалуйста!
— А ты хочешь меня ещё раз треснуть? — спрашивает он меня. — Больше не выдержу, — даже всхлипывает театрально.
Не сильно, значит, треснула. Таким же дурачком остался.
— Я же не хотела! — виновато губы дую. — Я же хотела тебе блинчики с вишней сделать.