— Разойдитесь, — приказал я, и они шарахнулись в стороны.
Моё внимание привлекло странное движение под ногами — коты, штук
пять, с мяуканьем разбегались из-под двери. Откуда они взялись?
Раньше я их в поместье не замечал. Их шерсть была пропитана запахом
гари, а один, чёрный, с обожжённым хвостом, бросил на меня
укоризненный взгляд, будто я был виноват в его бедах. Я хмыкнул, но
мысль о котах тут же вытеснили заботы поважнее.
Динара появилась, будто из ниоткуда, её шаги были торопливыми,
но голос оставался спокойным.
— У Татьяны Евгеньевны питомник кошачий на первом этаже, —
пояснила она, поправляя выбившуюся прядь. — Любит она кошечек. А
Александр Филиппович их терпеть не может, не пускает в дом. Видимо,
те поганцы, что ночью пролезли, вошли через питомник и дверь не
закрыли. Вот кошки и разбежались.
— Понятно, — кивнул я, подходя к своей комнате. Запах гари всё
ещё висел в воздухе, смешиваясь с сыростью утреннего тумана. — Там
осторожнее, — бросил я слугам, толпившимся у двери. — Может быть
яд.
Мой голос прозвучал резко, и слуги отшатнулись, их лица
побледнели, будто из комнаты вот-вот выскочит новый ассасин. Я
толкнул дверь, и она скрипнула, открывая вид на разрушения.
Комната была залита водой – её явно тушили подоспевшие слуги. В
дальнем углу лежало тело ассасина, правая рука оторвана, лицо
скрыто чёрной маской, пропитанной копотью. Так ему и надо. Комната
была в плачевном состоянии: стены почернели, мебель обуглилась,
ковёр лежащий на полу, чавкал от обилия воды, но пламя, к счастью,
угасло. Сквозь выбитое окно тянуло сквозняком, унося остатки дыма.
На подоконник села птица — маленькая, с серым оперением, — и
принялась чистить перья.
Хм. Если бы в комнате был яд, вряд ли бы птица тут сидела.
В этот момент чёрный кот с обожжённым хвостом, тот самый, что
пялился на меня у двери, ворвался внутрь и прыгнул к окну, пытаясь
поймать птицу. Но та с писком улетела, а кот приземлился на
подоконник, гордо оглянувшись на меня. Я невольно усмехнулся.
— Проверка на яд пройдена, — пробормотал я. Ни один кот не
сунется туда, где смертью пахнет.
На всякий случай, все же, задержав дыхание, я шагнул к шкафу в
углу, где оставил рюкзак с подъемными от Злобина и золотыми
монетами, энергоядрами и кристаллами, найденными в червоточине.
Удивительно, но шкаф почти не пострадал, лишь слегка обуглился по
краям. Внтри он и вовсе был как новый. Магия артефакта ассасина,
похоже, была рассчитана на взрыв, а не на пожар, и это спасло мои
вещи. Я открыл рюкзак, проверяя содержимое: всё на месте, ни одна
монета не пропала, осколки поблёскивали в полумраке. Подумав, решил
оставить рюкзак в шкафу — таскать его с собой незачем, а слуги вряд
ли полезут в мои вещи после такого переполоха.