Подтянув ноги к груди, Торн как мог развернулся, чтобы
приземлиться на ноги… но его «догнала» одна очень умная мысль:
«Сука. А ведь я медленнее падать не стал. Как летел, так
и…».
Казалось, падение поставило своей целью испытать на прочность
каждую косточку, мышцу и связку в теле некогда человека. Несмотря
на то, что Торн, формально, сделал всё правильно, приземлившись на
полусогнутых и погасив тем самым часть набранной в полёте энергии,
удар вышел более чем приличным. И парень самолично его дополнил,
оттолкнувшись от неровной груды обломков под ногами и бросив себя в
сторону, подальше от незримой воронки, выплёвывающей всё то, что ей
удавалось засосать в себя на месте обрушения высоченного
здания.
В этот раз он приземлился точно куль с картошкой, и ощущения от
падения приятными назвать никак не мог. Болело всё, что могло
болеть. К горлу подкатывала тошнота, а красные пятна перед глазами
сошли на нет лишь через десяток секунд.
Торн зажмурился, потом поморгал.
«Всё ещё жив? Похоже на то. Выберусь – свечку поставлю… десять
свечек. Или сто. Сколько попросят, столько и поставлю…», – парень
осторожно пошевелил пальцами, морщась от боли. Потом руками.
Ногами. Попытался сесть, прислушиваясь к себе: не трещит ли чего,
не отваливается ли? Но – нет. Боль, конечно, никуда не делась, и
продолжала грызть нервные окончания во всём теле, но была она
привычной, «живой», а не остывающе-холодной, какую ему довелось
испытать на той крыше, лёжа рядом с трупом супермутанта. – «Значит
в небытие мне пока ещё рано. Это радует».
Торн перекатился на бок, тихо застонав и выругавшись сквозь
зубы. Матерился он долго, вкладывая в каждое слово всю ненависть к
произошедшему за последние полчаса. Или пятнадцать минут? Скорее
второе: с начала восхождения и до обрушения прошло не так уж и
много времени...
«Просто не повезло. Как и всегда за последние дни, в общем-то» –
подумал Торн перед тем, как подняться на ноги и начать вращать
головой.
Кое-какое представление о местности вокруг у него уже сложилось,
так как в сторону он прыгал, всё же, не «вслепую». Но сейчас парень
получил возможность осмотреться как следует, напрягая глаза и
вглядываясь в царящую вокруг тьму, непроницаемую для взгляда
обычного человека.
Обычного человека, но не Торна, который видел тут вполне
прилично: контуры стен, труб, рельсов, толстых пучков кабелей и
прочих «извечных спутников» метрополитена размывались лишь на
дистанции в десятка так четыре метров.