Я посмотрел на своих коллег, не скрывая удовлетворения:
— Где и когда, мистер Колман?
— Мистер Харрисон предлагает нейтральную территорию. Клуб
«Метрополитен», в девять вечера. Он будет ждать вас в Зеленой
комнате.
— Передайте мистеру Харрисону, что я буду, — ответил я и положил
трубку.
Посмотрев на часы, я объявил:
— Харрисон запросил встречу. Сегодня в девять в «Метрополитен».
Розенберг, — я обратился к нашему юристу, — подготовьте
предварительный документ о намерениях. Несколько вариантов, от
приобретения миноритарной доли до полного поглощения. Прескотт, вы
отправитесь со мной. Хендерсон, к восьми мне нужна полная
актуальная оценка активов «Харрисон и Партнеры».
Когда все разошлись выполнять поручения, мы остались в кабинете
вдвоем с О'Мэлли.
— Невероятно быстро все происходит, босс, — заметил он,
закуривая сигарету. — Еще утром Харрисон был грозным противником, а
сейчас он практически готов капитулировать.
— Это иллюзия скорости, Патрик, — я подошел к окну, глядя на
вечерний Нью-Йорк. — На самом деле мы методично готовили эту
операцию. Каждая деталь, каждый шаг тщательно просчитаны. Сегодня
мы просто увидели кульминацию.
— И все же, — О'Мэлли выпустил струю дыма, — заставить такого
человека, как Харрисон, просить о встрече... Это впечатляет.
Я улыбнулся, вспоминая свой первый день в «Харрисон и Партнеры»,
когда я, растерянный и дезориентированный после перемещения в 1928
год, впервые встретился с Робертом Харрисоном. Надменным, властным,
не терпящим возражений. Кто бы мог подумать, что меньше чем через
два месяца ситуация так кардинально изменится.
***
Клуб «Метрополитен» встретил меня привычной атмосферой
респектабельной роскоши. Стены, обитые темным деревом, приглушенное
освещение, безукоризненно вежливый персонал. Я прибыл за пятнадцать
минут до назначенного времени, в сопровождении Прескотта и
Розенберга, нашего юриста.
Швейцар проводил нас в Зеленую комнату, элегантное помещение с
изумрудными портьерами и классической мебелью из красного дерева.
Харрисон еще не появился.
— Отличная позиция для переговоров, — заметил Розенберг,
раскладывая бумаги на столе. — Он просил о встрече, и теперь
заставляет нас ждать.
Я усмехнулся:
— Не думаю, что Харрисон оценит такую тактику. Он понес слишком
большие убытки.
И действительно, ровно в девять часов дверь открылась, и в
комнату вошел Роберт Харрисон. Сегодня он выглядел значительно
старше своих пятидесяти лет.