Я взял из рук Иришки книгу,
перевернул её – взглянул на цену.
- Восемьдесят девять копеек, -
сказал я. – Берём.
- Зачем? – спросила Лукина. – У нас
же дома почти такая же на полке стоит.
Я взмахнул рукой и
заверил:
- В хозяйстве пригодится.
Берём.
***
В среду перед началом первого урока
Черепанов положил на стол тетрадь, подвинул её в мою
сторону.
- Вот, - сообщил он. –
Сделал.
Говорил Алексей едва слышно.
Озирался при этом по сторонам, будто заговорщик.
Я заглянул в тетрадь – на первой же
странице под обложкой увидел карандашный рисунок. Иванов
Илья Фёдорович (он же – Илья Муромец), выглядел на рисунке
серьёзным и слегка уставшим, будто на протяжении всего урока не
сидел на лавке. Черепанов точно передал на портрете его
меланхоличный взгляд, тщательно зарисовал ухоженные усы. Я не
удержался, довольно кивнул. Потому что Илья Муромец на рисунке
выглядел, будто на чёрно-белой фотографии. Лёша нарядил его в
привычный спортивный костюм – не в космический скафандр. Заметил я
у физрука на шее и шнурок от свистка (сам свисток на странице не
поместился).
- Здорово, - сказал я. – Профессиональная работа. Как живой.
Черепанов улыбнулся, дёрнул рукой.
- Смотри дальше, - прошептал он.
Я перевернул тетрадный лист. Встретился глазами с пристальным
суровым взглядом Евгениева Эдуарда Васильевича (Васильича, как
называли его школьники). Вчера я вместе с Черепановым ходил к
спортзалу, рассматривал подсчитывавшего мячи физрука. Васильич
тогда обернулся и зыркнул на нас вот так же, как глядел сейчас на
меня с поверхности тетрадной страницы. Залысины, выступавшие вперёд
надбровные дуги – всё это Лёша зарисовал в точности. Я ещё вчера
прикинул, что Эдуард Васильевич примерно одногодка нашего Ильи
Муромца. Хотя на рисунке он сейчас казался чуть старше Ильи
Фёдоровича (за счёт этого сурового взгляда).
Я показал Алексею поднятый вверх большой палец и вынес
вердикт:
- Зачёт. Будто фотография. Молодец.
- А третий? – спросил Черепанов.
Попова Дмитрия Фомича (даже коллеги называли его просто Фомичом)
мы с Алексеем вчера встретили около учительской. Фомич беседовал с
нашей математичкой. Я не заметил в их общении флирта, хотя
учительница математики игриво посмеивалась. Они выглядели
представителями разных поколений: Фомич был старше Веры Сергеевны
минимум на двадцать лет. Черепанов на портрете точно изобразил его
взъерошенные седые волосы и пятнышки-шрамы от оспы на щеках.
Зарисовал он и большую родинку справа от носа Фомича, из которой
топорщились в стороны (похожие на усики мины-ловушки) не сбритые
волоски.