Я сказала это наобум, просто мне
подумалось, что такая наглая своенравная кухарка ничего и никого не
боится. Потому наверняка что-то утаскивает к себе тайком. И,
похоже, я попала в точку. Так как в следующую минуту Виклина
склонила в почтении голову и покаянным тоном заявила:
— Простите мою дерзость, госпожа. Не
надо ничего говорить господину Военегу, я посмотрю список. И завтра
же пошлю девок на рынок на телеге. Они все купят, что надобно.
— Я не сомневалась в твоей
преданности, Виклина, — кивнула я довольно, понимая, что у меня
получилось не только приструнить зарвавшуюся кухарку, но и показать
ей, что со мной в этом доме надо считаться.
Я заметила, с каким восхищением на
меня смотрели в этот миг три служанки, присутствующие на кухне. Они
явно считали Виклину неприкасаемой, типа местной «мафии». А я
поставила ее на место.
— Тогда приду и проверю все
послезавтра, — сказала я, снова холодно улыбаясь.
— Как вам будет угодно, госпожа.
— Больше у меня нет к тебе вопросов,
Виклина. Можешь возвращаться к своим делам, — добавила я спокойно и
уже направилась к выходу. Чуть остановилась. — Да, и еще. Мой обед
подай на два часа раньше. Я уже проголодалась. И первое, и второе
пусть Иринга принесет.
— Слушаюсь, госпожа, — ответила
кухарка сквозь зубы.
Довольная достигнутым результатом, я
царственно выплыла из кухни и направилась в свою спальню. По дороге
пытливо осматривала широкий каменный коридор и ближайшие комнаты и
залы, надеясь увидеть ту светловолосую девчушку, с которой так
жестоко поступила злая Виклина. Но не заметила нигде ребенка.
Когда спустя час в моей спальне
появилась Иринга с подносом еды, я немедленно спросила:
— Иринга, ты знаешь, где может быть
та девочка?
— Какая?
— Та светловолосая малышка, которой
кухарка пожалела кусок хлеба.
— Дак она под лестницу поди
забралась. Там у нее местечко. Она спит там на полу на старых
циновках.
— Как это, Иринга? — поразилась я. —
Ребенок спит на полу под лестницей?
— Где же ей еще спать? Она
приблудная, никто за нее не вступится. Спасибо, что хоть на
холодный двор не выгоняют.
— Почему же ты не заступишься за нее,
Иринга?
— Я? Не могу, госпожа, я же служанка.
Не имею права. За людину должен кто из мужчин вступиться. Или
хозяин, если это его раб, или господин, если это слуга.
— Ужас какой-то, — прошептала я. —
Больше не говори ничего, Иринга. И, пожалуйста, поскорее найди эту
девочку и приведи ее сюда.