Её тело содрогнулось, словно от физической боли. Руки машинально
потянулись к горлу.
Верю ли я ей? Ну, под клятвой крови и подчинением она не должна
мне врать.
— Надеюсь, ты не ждёшь, что я тебя пожалею? — уточнил.
— Конечно, нет... «Монстр! Тварь! Сука!» — как меня только не
называли, — она горько усмехнулась. — Я лишь инструмент, которым
пользовались. Ко мне относились хуже, чем к животному, потому что я
перевёртыш! И ни то, и ни другое... Даже монголы нас презирают.
Я вспомнил Елену и Веронику — две сестрички-перевёртыши, которые
сейчас служат мне. Они тоже прошли через эту мясорубку. Их детство
было украдено, а сущность изменена навсегда. И всё же в девушках
сохранилось что-то... человеческое. Может быть, и в этой твари
осталась искра?
Ничего не ответил. Пока никакой полезной информации.
— Мои девочки, — продолжила говорить Изольда. — Ничего
удивительного, что решили остаться с тобой. Пожили в роли людей,
почувствовали, что это такое, — быть, как человек. А потом им
попался ты... Тот, кто не смотрит, что мы твари. Тот, которому
плевать на наши различия. Конечно же, они в тебя влюбились.
Вот только кажется мне, это всего лишь её манипуляция, очередная
попытка разжалобить, заставить думать о перевёртышах и тем более о
ней как о чём-то большем, чем просто инструменты. Зря
старается.
— Как ты создаёшь перевёртышей? — задал я вопрос, решив перейти
к сути. Все эти эмоциональные выверты мне не интересны.
— Нужна нетронутая девочка, желательно чем меньше, тем лучше, —
скрипнула зубами Изольда. — До её месячных и открытия источника я
ввожу им в кровь манапыль, начиная с малых доз и постоянно
увеличивая, пока источник не откроется насильно.
Она говорила медленно, отчётливо произнося каждый слог.
— Когда магическое ядро формируется? — уточнил.
— Обычно через три-четыре месяца, — ответила Изольда, не
поднимая глаз. — Это самый опасный период. Большинство девочек
умирает именно тогда. Их тела не выдерживают нагрузку, а разум
ломается от боли. Те, кто переживают этот этап, переходят к
следующему.
Речь женщины изменилась на деловую, даже с нотками чего-то
научного, словно это обычный эксперимент.
Впереди что-то зашуршало. Я остановился, прислушался. Один из
паучков двинулся разведать обстановку — медленно, аккуратно. Я
сосредоточился на его зрении: вроде бы ничего. Кивнул, и мы
продолжили путь.