У одного из бойцов кожа расползлась, и из тела прорезались
острые металлические шипы. Броня менялась на глазах, превращая его
в подобие ежа.
У другого по руке прошёл треск, вспыхнули электрические разряды.
Они бегали между пальцами, готовые сорваться в ярости, как зверь с
цепи.
Вокруг третьего воздух дрожал. Жара поднималась волнами, всё
плотнее и гуще. Температура росла, будто он держал внутри себя
бурю, которая только ждёт сигнала.
Они готовы сражаться и умирать. Только какой в этом смысл. В
сложившейся ситуации нам никак не остаться в живых. Слишком уж
хорошо подготовились нападающие.
Ребята должны жить и усвоить сегодняшний урок, а после стать
лучше. Чтобы в конце концов кто-то из них или их детей довёл наше
дело до конца. Диктатор Атаульф Хексагон должен быть уничтожен.
И единственный способ спасти товарищей, это использовать моё
генетическое умение. Гравитационный Коллапс.
Ни броня, ни щиты, ни самые продвинутые технологии марсианской
империи не могли устоять перед этой силой. Спасения не было. И в её
основе таился приговор. Моё тело разрушится под гравитационным
давлением. Вернуться после этого невозможно.
Чтож, выбор сделан. Либо враг уходит в могилу, а повстанцы
получают шанс, либо всё заканчивается здесь. Медлить нет
смысла.
В груди запекло. Из глубины поднималась бездна.
— Нет уж, дружище, давай-ка напоследок зажжём.
Пространство дрогнуло. Воздух вокруг начал вибрировать, будто
само время зацепилось за рвущуюся нить. Свет искривился, линии
рушились, искажения пробегали по стенам, полу, броне. Там, где ещё
миг назад было человеческое очертание, теперь оставалась только
тень. Чёрная, плотная, поглощающая свет. Она не дрожала, не
колебалась, просто вырастала как безмолвный приговор, замедляя
любое движение.
Враги застыли в полушаге, в полувзгляде, их движения распались
на части, как разбитый механизм. Повстанцы, оказавшиеся ближе всех,
ощутили давление, которое им не вредило. Невидимая аура, словно
защитный купол, изолировала их от гибели. Они стояли в молчании, не
в силах оторвать взгляда. В их глазах отражалось всё: страх,
осознание, поклонение перед тем, что рождалось в самом сердце
разрушения.
Коллапс начался без звука. Воронка, невидимая, но неоспоримая,
открылась за пределами защитного круга. Пространство сжалось.
Сначала хрустнули корпуса синтетиков. Материал сминался, как
фольга, изгибался под давлением, а затем исчезал, словно его и не
было. Обломки не падали, их просто засасывало в зияющую
пустоту.