Я отставил блюдо с такой брезгливостью, что Жан аж
побледнел.
— Сами кушайте эту пакость. Ладно поварята, но ты-то мог
подсказать? Еще французом прикидывался…
Я встал, решительно направился на нижние этажи, на кухню. Слуги
застыли в коридорах, провожая меня испуганными взглядами. Царь идет
на кухню! Неслыханно! Последние дни наступают.
Кухня в Теремном дворце оказалась огромной, жаркой, чадящей.
Несколько дровяных плит пылали огнем, над котлами клубился пар.
Повара и поварята в белых колпаках и фартуках, завидев меня,
замерли как соляные столпы, кто с поварешкой, кто с ножом. В
воздухе пахло дымом, жареным мясом и еще чем-то сладко-пряным.
Завтрак готовился не только мне, но и для "женского крыла" дворца,
для охраны.
— Картошки принесите! – скомандовал я, игнорируя их
остолбенение.
Притащили корзину. Картошка была мелкая, неказистая, с кучей
«глазков». Под удивленными взглядами челяди я сам начал перебирать
клубни, выбирая самые крепкие.
— Чистить! И глазки все вон! Тщательно!
Мое повеление выполнили с подобострастным усердием. Повара,
оттеснив поварят, бросились чистить картошку, выковыривая глазки с
таким рвением, будто от этого зависела их жизнь, и безбожно
обращаясь с кожурой. Я же тем временем взял самый острый нож и
показал, как надо резать.
— Соломкой! Тонкой, ровной соломкой! Вот так!
Нарезал несколько картофелин, демонстрируя идеальную форму.
Повара опять застыли – видимо, царские руки с поварским ножом они
видели впервые.
— Кувшин воды холодной! Да льда с ледника несите! Живо!
Принесли. Я ссыпал нарезанную соломку в ледяную воду.
— Пусть постоит минут десять-пятнадцать, – пояснил я ошарашенным
поварам. – Крахмал лишний уйдет, тогда хрустеть будет как следует.
А пока нарезайте тонко лук полукольцами.
Они смотрели на меня как на чудо-юдо заморское, но указания
выполняли быстро. Крахмал проглотили, не переспрашивая.
И тут в дверях кухни появился мой секретарь Почиталин. Ваня тоже
изобразил удивление на лице, потом сказал:
— Государь! Тут капитана Болотова привели. Того самого, агронома
из Киясово. Ждет вашего распоряжения.
Я достал часы из кафтана, откинул крышку. Восемь часов. Начало
приема. Работать я предпочитал начинать пораньше – самое
продуктивное время.
— Веди его сюда! Прямо на кухню! – распорядился я, предвкушая
интересный разговор и… отличную картошку.