Баум молчал, глядя на золото. Сумма была астрономическая.
Соблазн велик. Но инстинкт самосохранения кричал об опасности.
— Это все хорошо, – сказал он, наконец, отворачиваясь от
сокровищ. – Но как? Как подобраться к ней? Вы сами сказали –
охрана. В Зимнем или Царском Селе мне ее не достать.
Шешковский широко, почти весело улыбнулся, обнажив крепкие
зубы.
— А кто тебе сказал, Карл, что она будет сидеть в Зимнем или
Царском? Она скоро сбежит из столицы!
— Сбежит? Куда? Почему? – Баум не верил своим ушам.
— А потому, дорогой наш Карл, что дела ее плохи, – пояснил
Шешковский, возвращаясь к столу. – Король шведский, Густав, будь он
неладен, напал на наши города – Вильманстранд и Фридрихсгам. Прямо
под носом у Питербурха. У Катьки паника. Защиты ей в столице толком
нет – вся гвардия либо полегла, либо к нам переметнулась. Гарнизоны
в городах – смех один. Да и мы ее поторопим, – он подмигнул. –
Армия нашего государя скоро выдвинется на столицу. Куда ей
деваться? Морем плыть – смерти подобно, там шведский флот
курсирует, только и ждет поживы. Один путь у нее – сушей. Через
Ригу в Польшу, к своему дружку Понятовскому, а может, и дальше, к
австриякам или пруссакам.
Хлопуша тем временем разложил на столе карту.
— Поедет она сушей, – продолжил Шешковский, тыча пальцем в
карту. – Из Питера на Ригу дорога известная. Пересечет несколько
рек – Лугу, Плюссу. На обеих есть мосты. Добротные, деревянные.
Другой переправы там быстро не сыщешь. Твоя задача, Карл, –
заложить под этими мостами мину. Хорошую мину. И когда ее карета
будет на мосту… – Шешковский сделал выразительный жест рукой,
изображая взрыв. – Бум! И тогда благодарность императора Петра
Федоровича не будет знать границ – проси что хочешь. Подумай, Карл.
Шанс один на тысячу. И он твой.
Баум смотрел на карту, потом на золото в соседней комнате, потом
на лица своих нанимателей. План был дерзкий, но… понятный. Если
Екатерина действительно побежит, если выберет этот путь… Риск все
еще был огромен, но теперь появился шанс. И награда… Награда стоила
того, чтобы рискнуть.
Он думал несколько минут, взвешивая все «за» и «против».
Хладнокровный расчет боролся с инстинктом самосохранения и
жадностью. Наконец, он поднял глаза.
— Хорошо, – сказал он медленно. – Я согласен. Но у меня есть
условие.