Внутри огороженного двора их встретили и проводили к одному из
крыльев здания. Внутри флигеля не было никакой отделки, как и в
большей части дворца. Посреди помещения возвышались три высоких
конструкции из дуба, вокруг одной из которых суетилась пара
подмастерьев под присмотром самого Кулибина.
— Иван Петрович, принимайте груз, – махнул в сторону носилок
Василий после приветствий.
— Оченно хорошо. Вот туда их кладите, – указал солдатам мастер
на пол возле конструкции. – Сейчас испытаем сию маханизму. Жаль,
что только два покойника. Ещё бы несколько для порядка.
Найдете?
— Это можно, конечно, – кивнул Пестрово, – но в город ехать
придется. Подождете?
— Разумеется! А пока на том, что есть, испытаем сию
конструкцию.
Пестрово кивнул и стал внимательно наблюдать за
происходящим.
После того как подмастерье с видимым усилием поднял блестящее
косое лезвие к верхней перекладине, венчающей две дубовые стойки,
стало понятно, к чему все это идет. Покойника уложили на доски и
протолкнули под лезвие. Шею его зафиксировали деревянной колодкой и
отошли.
— Ну, давай! – махнул Кулибин, и второй подмастерье дернул за
шнурок.
Стопор сработал. Тяжёлое лезвие прошуршало в направляющих и
тяжело стукнулось об ограничители. Голова покойника по наклонному
жёлобу скатилась в корзину. Раздались матерно-восхищенные крики
солдат и мастеровых. Нижние чины сгрудились вокруг конструкции,
выслушивая пояснения подопечных Кулибина. Лезвие подняли в
промежуточное положение и придирчиво осмотрели.
— Господин мастер, зазубрин нет. Все исправно, – крикнул
Кулибину один из его подмастерьев. Тот кивнул и велел готовить к
испытаниям вторую машину.
— Ох и взбледнут москвичи завтра. До порток мокрых, – Василий
снял треуголку и почесал в затылке.
Мастер согласно кивнул.
— Государь так и сказал. Дескать, можно было бы и топором
пообрубать головы или повесить, но то дело обычное. Всегда так было
и мало кого от бунта останавливало. Нужного страха от казни не
будет. А нет страха, значит, злоумышлять начнут, вредить и умы
смущать. А тут этакая махина невиданная. Слухи пойдут. А в слухах
все сто крат преувеличат. Вот и поостерегутся иные рот открывать.
И, стало быть, вам, господам тайникам, полегче будет.
На последних словах мастер рассмеялся и дал отмашку для второго
испытания. Снова стукнула колода с лезвием по упорам, и вторая
голова, чисто срезанная, покатилась вслед за первой.