— С чего вы решили?
— Ваша машина казнит мгновенно, не причиняя напрасных мучений,
неизбежных при работе палачей, – начала она загибать пальчики. –
Преднамеренно мучить приговоренных вы тоже не захотели. Ну, я
говорю про колесование, четвертование и прочее. Вывешивать трупы в
клетках вдоль дорог, как это делают, например, в Англии, вам даже в
голову не пришло.
Меня даже передернуло от этих милых европейских обычаев. Августа
меж тем продолжала:
— Кроме того, за сомнения насчет вашей личности арестовано было
больше тысячи человек, а казнено только полторы сотни. Значит, вы
не настолько жестоки, насколько хотите показаться. И меня не
накажете.
Я нахмурился. Возьму и накажу этой ночью! Есть способы. Августа
тут же что-то почувствовала, произнесла:
— Разумеется, я буду держать язык за зубами на людях. Обещаю,
государь. Все будет строго между нами.
Вот ведь стервочка. Надо уйти от этой темы. Отвлечь ее
чем-то.
— Августа, вас кажется обучали игре на клавесине, – я кивнул в
сторону инструмента, который казачки затрофеили в какой-то из
дворянских усадеб и преподнесли мне в дар.
— Да, ваше величество!
Что-то почуяла, улыбка померкла.
— А творчество вашего соотечественника Иоганна Себастьяна Баха
вам знакомо?
— Разумеется. Это первое, что разучивается во время занятий с
учителем.
— Сыграйте нам Токкату ре минор.
Это самая великая вещь гения. Ну может номер два, если на первом
Месса си минор. Августа удивилась:
— Но Токкаты играются на органе! Впрочем… Я попробую.
Девушка пересела за клавесин, начала наигрывать. И у нее
получилось. По залу потекла величественная музыка, взывающая к Богу
и вечности.
Все, даже слуги, слушали с напряженным вниманием. Когда погасла
одна из масляных ламп, никто даже не пошевелился. И это еще больше
придало атмосфере загадочности и величия.
Наконец, прозвучали последние ноты, я захлопал первым, Агата и
Волков следом за мной.
— Это было прекрасно! – княжна взяла принцессу за руки. – Почему
вы не играли нам раньше?
Августа начала объяснять, что Павел не любил особо музыку,
увлекался солдатиками и всем военным, а я потянул Волкова к
окну.
— Про шведов слышали?
— Напали на пару крепостей в Суоми. Ничего серьезного.
— Надо подготовить манифест об объявлении войны.
Волков напрягся.
— А почему не через Перфильева и Радищева?
— Мне пока нужен проект манифеста. Я хочу немного нашего
канцлера щелкнуть по носу. Это он с Радищевым должен был предложить
и прийти ко мне. Но нет, тянут. Думают, что земли, которые еще под
Катькой не наши. Большая ошибка. Нас касаются все европейские
вопросы без изъятий!