— Царь-батюшка! Здравствуй!
— С нами! Государь с нами!
— Любо!
Я махнул рукой, приветствуя толпу.
— Здорово, православные! Ну что, за работу? Покажем, как Москва
умеет трудиться?
— Покажем, батюшка! Не сумлевайся!
Я подошел к куче бревен, оставшихся, видимо, от разобранных
лесов. Выбрал самое толстое, кивнул Никитину. Тот взял за одну
сторону, я взвалил на плечо другое. Тяжело, черт возьми! Но надо. Я
должен быть примером.
— А ну, подсобите! – крикнул ближайшим мужикам.
Те кинулись наперебой. Вдесятером мы кое-как утвердили бревно на
плечах и потащили к краю холма, где уже была обозначена точка сбора
мусора. Сделали одну ходку, вторую. Я чувствовал, как напрягаются
мышцы, как пот заливает глаза. Но было в этом какое-то странное,
забытое удовлетворение. Физический труд очищает. Не только Кремль,
но и душу. Эх! Зря не догадася оркестр позвать: под музыку-то еще
веселее дело бы пошло…
Работа закипела. Тысячи рук принялись разгребать завалы. Мужчины
таскали бревна и камни, разбирали ветхие леса. Женщины и подростки
собирали мелкий мусор в мешки и корзины, подметали. Казаки,
привычные к работе в поле, действовали слаженно и споро. Солдаты,
под командой унтеров, разбирали кирпичную кладку фундаментов,
засыпали ямы. Разобью тут газоны! Богом клянусь. А еще надо
вытащить из арсенала Царь-пушку. Пусть стоит рядом с Царем
колоколом. Только лафет ей заказать – он куда-то подевался.
Я работал наравне со всеми. Таскал бревна, ворочал камни,
орудовал лопатой. Рядом крутился Неплюйвода, не отрываясь, делал
быстрые наброски в своем альбоме. Я видел, как люди смотрят на
меня. С удивлением, с жалостью, с восхищением. Слышал обрывки
разговоров:
— Глянь-ка, царь-то наш… не по чину ему…
— Жалко батюшку… не государево это дело…
— Ишь, как надрывается…
В какой-то момент ко мне подошла группа пожилых мещан. Один,
самый смелый, решился заговорить:
— Государь наш, Петр Федорович… Может, отдохнул бы ты? Негоже
царскому величеству так себя утруждать. Мы уж сами тут
управимся…
Я утер пот со лба рукавом и усмехнулся, глядя на их смущенные,
но полные искреннего сочувствия лица. К нам прислушивалось много
горожан, поэтому ответил громко, на всю Соборную площадь:
— Спасибо за заботу, отцы. Да только я вам не барин какой. Я –
царь народный! Жизнью битый, Русь повидавший. И знаете, что я понял
в ходе своих скитаний? Народный царь от своих людей не должОн
отрывается. Вместе мы и в труде, и в бою. А бар-белоручек больше
нет. Кончились. И не будет их больше на Руси никогда. Запомните
это.