Тщетно. Противник усилил ружейный огонь. Солдаты валились
снопами. Командиры повыбиты или растерялись.
— Отступ! Отступ!
— Задали нам кровопуск!
(1) Споры историков о дальности залповой стрельбы во второй
половине XVIII века не дали однозначного ответа. Мы опираемся на
указания А.В. Суворова из его книги “Наука побеждать”. 60 шагов –
“верная черта пуль”, 60 саженей – картечная черта полковой
артиллерии, 80 саженей – для артилерии полевой.Оттуды же взяты
непривычные нам команды и названия барабанной дроби. Как говорится,
практика – критерий истины, а в практическом опыте великого
генералиссимуса мы не сомневаемся ни на секунду.
(2) Стрелять в ранжире – стрелять не сходя с места.
— Ну ты, брат, и дал им прикурить! Качай, его ребята!
Если бы Сенька родился лет через полтораста, его бы точно так
встретили однополчане. Но в это время ни полетов в небо на руках
товарищей, ни про “дать прикурить” еще не придумали, Так что
возвращавшегося в лагерь Пименова с флагом одного из вражеских
полков приветствовали проще – хлопали по плечу или выкрикивали
что-то одобрительное. Зарубин же, которому было предъявлено знамя,
спрыгнул с коня и обнял усталого ефрейтора.
— Поедешь в ставку к Государю вместе с эстафетой о нашей
виктории! Лично ему передашь, – огорошил героя командир легиона. –
Пусть он тебе награду назначает. Сей подвиг георгиевского креста
достоин! От меня же авансом получай капральское звание!
— Я? К Государю?! – замотал головой огорошенный Сенька. – Я и
верхами не умею…
— Ничего! Помчитесь на почтовых, как баре!
Пименов растерялся от неожиданности.
А в бою-то не плошал. Сколько на тот свет отправил дворянчиков?
Со счета сбился.
Чика перед боем такую диспозицию обсказал своим легионерам:
— Никакой жалости к врагу! – кричал он, горяча своего жеребца,
заставляя его выплясывать перед строем егерей. – Перед вами не ваши
братья, насильно в солдаты забранные, Перед вами будут те, кто
столетиями пил мужицкую кровь. Дворяне! Пришли снова нас в ярмо
загнать. Никакой им пощады! Да не дрогнет в бою ваша рука!
Сенька вспомнил своего батьку, сгинувшего в господском руднике,
и пообещал себе отправить на тот свет не меньше трех офицеров.
Трех? Да он человек двадцать уконтропупил. И товарищи от него не
отстали. Кровавую баню панинцам устроили – с венечками из свинца и
стали. Сперва, пока те вышагивали гордо под барабаны. Потом, когда
заметались меж шанцев. А когда дрогнули, подались назад, смешавшись
с кавалерией, когда первыми побежала задняя стенка каре, в вслед за
ней – оставшаяся часть корпуса, вот тут-то и пошла потеха. В штыки!
Кремень давно искрошился, патронов осталась самая малость, хотя
брали с запасом, туго набив патронташи. Осталось лишь холодное
оружие, да в спину им колоть вышло удобно, пусть и коротковата
егерская фузея. Пардону никому не давали. Гнали и гнали ворога,
добивая даже раненых. Егеря-то неслись, как на крыльях –
пригодилась бегательная экзерциция.