Блеснуло лезвие. Короткое, острое, как игла. Доктор даже не
успел вскрикнуть. Он лишь почувствовал страшный удар под ребра,
жгучую боль, и странный хлюпающий звук - будто кто-то наступил на
перезревший помидор. Он грохнулся на мокрую булыжную мостовую,
глядя в мутное вечернее небо.
Последнее, что он увидел — так это дрожащую руку «старухи»,
выхватывающую из его ослабевших пальцев мешок с золотом. Потом
фигура в балахоне метнулась обратно в подворотню. Там, в полумраке,
балахон был сброшен одним резким движением, обнажив стройную
мужскую фигуру в сером практичном костюме. На отвороте пиджака
мелькнул маленький, почти невидимый значок - закрытый глаз в
звезде. Эмблема Тайного Отдела. Агент на секунду взвесил мешок в
руке, кивнул самому себе и призраком растворился в сгущающихся
сумерках переулка. Звон монет больше не слышался.
Доктор Свиридов хрипло выдохнул, и в его остекленевших глазах
погас последний отблеск радостного свиста и шелковых платьев для
дочерей. Насвистывать больше было некому.
«Разбилась рюмка — к счастью; разбилось счастье — к
рюмке».
Ашот Наданян
Холодное утро, будучи не в силах прогнать мрак под сводами
Тронного зала, безнадежно впивалось в высокие окна. Я расположился
в простом, но массивном дубовом кресле прямо перед царским стулом.
Передо мной стоял длиннющий стол, который был завален всевозможными
донесениями. Их под собой подгребла карта Москвы — мой главный
приоритет на сегодняшний день. Она была открытой раной на теле
Империи. Передо мной выстроились генералы – так называемая "старая
гвардия", кости и жир которой был давно пропитан духом интриг и
застоя. Их ауры колыхались, как испуганные птицы в клетке. Они
всякий раз избегали моего прямого взгляда. Мои янтарные глаза,
казалось, прожигали насквозь их вычищенные до блеска мундиры.
Рябоволов докладывал сухо, как бухгалтер на отчете. Его
деревянно-стальной протез периодически щелкал о ручку кресла.
- Чистка гвардии завершена на восемьдесят процентов, Ваше
Величество. Ненадежные элементы изгнаны или переведены в гарнизоны
Сибири. Оставшиеся принесли личную присягу Вам и Российской
Империи. А капитан Смирнов – теперь новый командующий личной охраны
Императора.
Молодой капитан имел красивое аристократическое лицо и гусарские
удалые усы. Его синие глаза сверкали житейской мудростью и
смекалкой. Золотая медаль Героя на его груди ярко горела, будучи
наполированной до блеска. Служака резко щелкнул каблуками. Его
взгляд, жесткий и преданный, был единственным живым огоньком в этом
зале трупов.