Мирак передал палец, который всё равно бы у него забрали, и
проследил за уходящим человеком.
И всё же загадка, терзавшая его разум, осталась без ответа, лишь
разжигая жажду узнать больше — не от этого посланника, а от древних
строк, что ждали в тишине библиотеки.
Позже, когда первые последствия были улажены, а насущные вопросы
— защита и советы — решены, Мирак уединился в глубине старой
библиотеки. Его шаги гулко отдавались в тишине, пока он пробирался
к полкам со свитками — молчаливым свидетелям минувших эпох. Пальцы,
ещё хранящие память о жаре боя, осторожно перебирали пожелтевшие
страницы, хрупкие, как крылья мотылька. Наконец перед ним
раскрылись строки о Сукуне. Это были мрачные сказания эпохи Хэйан,
пропитанные кровью и пеплом: истории о короле проклятий, чья сила
раскалывала горы, а умения вырезали лучшие отряды клана Фудзивара.
Пальцы, отсечённые от его тела, сохраняли эхо той неукротимой мощи,
готовой в любой миг пробудиться и пожрать всё живое.
— Эта вещь просто так оказалась в руках слабых якудза? — Мирак
усомнился, и сомнение кольнуло его, точно заноза.
Ближе к утру, когда послушники, не смыкавшие глаз всю ночь,
собрались в просторной комнате поместья, слабый свет ламп
отбрасывал тёплые блики на деревянные стены. Мирак восседал перед
ними. Их лица, ещё недавно покрытые пылью и кровью, теперь
светились смесью усталости и гордости. Его голос, глубокий и
уверенный, разнёсся по комнате, наполняя её силой:
— Именно из-за вас клан остался на ногах! — начал он, и каждое
слово падало, как удар молота, полный гордости.
Вокун, сидевшая чуть впереди, стиснула пальцы на коленях. Её
сердце дрогнуло, а в груди разлилось тепло, будто кто-то зажёг там
крохотный светильник, разгоняющий тени усталости.
— Вы не просто выстояли — вы всех спасли. Без ваших рук, что
держали оружие крепче судьбы, без вашего мужества, что горело ярче
любого пламени, эти стены давно бы обратились в руины, а наш род
канул бы в забвение, — голос Мирака окреп, став подобен ветру, что
гонит облака прочь.
Один из молодых послушников, стоявший сзади, сглотнул ком в
горле. Его глаза заблестели, и он быстро моргнул, скрывая
подступившие слёзы. Эти слова были как объятие, которого он не
ждал, но в котором так нуждался.
— Но вы — не только щит, но и сердце этого клана. Вы доказали,
что сила — не в проклятой энергии, что струится в нас, а в воле,
что заставляет её служить великой цели, — слова лились мощно и
неостановимо, точно река. — И теперь я говорю вам: идите и обучайте
молодых, — голос Мирака смягчился, но не утратил мощи, словно он
вручал им не приказ, а дар.