– Рассказывай, – напомнил мне он о
желании все знать.
– Вчера была годовщина смерти моего
мужа. И я решила именно в этот день рассказать ему, что у меня есть
ты. Генри, конечно же, рассердился. Он сначала толкнул меня, чтобы
я села в лужу, а потом шарахнул молнией. Все.
– Покажи.
– Что показать? – насторожилась
я.
– Куда попала молния.
– О, – протянула я, лихорадочно
думая, как бы выкрутиться.
Женщину шрамы не красят. Я
рассматривала себя в зеркало и видела, как безобразно лекарь
выстриг мне клок волос. Если правильно их зачесать, а сверху еще
надеть шляпку, то будет незаметно, но для этого нужно чтобы рана
зажила.
– Давай–давай. Я не раз попадал в
грозу, и сдается мне, что, если бы тебя на самом деле ударила
молния, ты бы сейчас была холодна, как я. И у меня не было бы
желания целоваться с тобой.
– У тебя есть желание целоваться? – я
сделала хитрые глазки.
– Не заговаривай зубы. Снимай
чалму.
– Мне не хотелось бы, чтобы ты видел
меня без нее. Голову врач мочить не велел, и... В общем, я больше
часа валялась в луже из грязи и крови, можешь представить, как
выглядят мои волосы. Я боюсь, что ты меня больше не захочешь
целовать.
– Милая, ты сидишь на коленях у трупа
и думаешь, что он откажется от живого тепла лишь потому, что у тебя
грязная голова? Да у тебя самые чудесные в мире локоны. А их
каштановый цвет так и вовсе завораживает. Как и цвет твоих глаз –
голубых озер...
Он замолчал и потянул за кончик
шарфа, который я превратила в чалму.
– Не отвлекайся, продолжай. Расскажи
про мои пухлые губы и маленький носик, – подначила я, шлепнув его
по руке.
– Твои губы, как спелая вишня. Я
помню вкус этих ягод. Возбуждающий, свежий. Тогда мы с именем
Христа пошли в поход на Восток. В одном из садов я набрал целый
шлем спелых ягод. А ночью на нас напали и всем моим друзьям
перерезали горло. Меня не было в лагере. Я сидел под кустом со
спущенными штанами, специально уйдя подальше, чтобы не будить
неприличными звуками. Лучше бы разбудил. Но вишня меня спасла. Вот
так–то.
Я фыркнула. Вот так всегда, лишь бы
не признаваться в любви ко мне, он уводил беседу в сторону и
заканчивал не совсем приличными воспоминаниями средневекового
быта.
Я сама сняла чалму.
– На, смотри.
Бенедикт долго молчал.
– Это не молния. Кто–то хотел тебя
убить, – он ссадил меня с колен и поднялся. – Я должен сходить на
кладбище, чтобы кое–что найти.