Она коротко рассказала. Точно по делу. Отец слушал, хмурясь.
Когда она закончила, он кивнул.
— Хорошо, пойдёшь с нами. Отведём тебя к твоим. А потом в
деревню.
Затем он перевёл взгляд обратно на меня. И на этот раз в его
взгляде, направленном на меня, было что-то другое. Я бы сказал...
что это гордость. Внутри у меня, в груди, от этого разлилось
тепло.
— Ты поступил как мужчина, Арен. Молодец.
* * *
К тому времени, как мы добрались до дома, солнце уже садилось,
окрашивая небо в выцветшее золото. Куры метались по двору, пес лаял
у крыльца, а мать стояла в проёме, прижимая к груди передник. Лицо
её побелело, как простыня.
— Слава Семерым... — прошептала она, бросаясь нам навстречу.
Отец на это проявление заботы с её стороны только покачал
головой со вздохом. И кажется я даже услышал, как он прошептал себе
под нос слово женщины.
— Он цел. Рана не глубокая, но кровь была, надо бы промыть.
— Конечно! Заходи, сынок. Сюда, — мать схватила меня за плечо и
повела в дом, будто я всё ещё был малышом, что ободрал колено.
Внутри пахло хлебом, тушёной репой и дымом. Вдохнув этот запах
полной грудью, я наконец позволил себе расслабиться. Я наконец то
был дома... На лавке спал старший брат, накрыв лицо шерстяным
плащом. Тома сидел у очага, ссутулившись и глядя в угли. Когда я
вошёл, он поднял голову и бросился ко мне с криком.
— Ты жив!
— Жив-жив, — усмехнулся я, шевеля онемевшими пальцами и погладив
его по волосам, — Волку повезло куда меньше.
Отец вошёл последним. Он поставил копьё у стены, снял пояс с
ножом, и сел на скамью, тяжело, как камень. Мать промыла мне руку,
скрипя зубами, и обвязала льняной тряпицей. Руки её дрожали. Она не
говорила — только кивала под свои мысли, поджимая губы.
Ужин был тише обычного. Никто не перебивал, не дрался за корку
хлеба, не спорил, чей черпак с похлёбкой полнее. Даже младший не
хныкал, а молча ел, до сих пор не смея поднять на меня глаз. И это
не смотря на то, что я уже несколько раз говорил ему, что он всё
сделал правильно. Но нет, Тома вбил себе в голову, что бросил меня.
Вот же упрямый малец... Ладно, завтра попробую ещё раз с ним
поговорить на эту тему. Не дело, чтобы он себе плохими мыслями
голову забивал.
Утро пришло с запахом влажной земли и дымом от вчерашнего
костра. Я проснулся раньше всех — солнце только пробиралось в окна,
ласково трогая половицы и очаг, где догорали угли. В доме было
тихо. Только Тома сопел рядом, прижавшись ко мне, как в ту ночь,
когда ему снился кошмар с Неведомым.