Он, кажется, всё замечал и всё понимал. Но, по крайней мере, улыбался по-доброму и смотрел очень мягко.
А я, взрослая и самодостаточная женщина, никак не могла справиться с волнением. Я так давно привыкла к вечным мелким придиркам Игната, к его ехидным замечаниям про мои умственные способности и внешность. Я привыкла плеваться ядом в ответ, держать удар, показательно не обращать внимания. Привыкла скатываться в итоге в скандал, битьё посуды и громкие хлопки дверьми. Что вот теперь терялась в обычном человеческом отношении, в мужском интересе, так явно, но в то же время ненавязчиво проявляемом.
После первого блюда и первого выпитого бокала вина меня отпустило. Глеб втянул меня в беседу про работу и хобби. Он умел слушать и умел интересно рассказывать. Или мне так казалось на фоне вечно выпячивающего своё мнение Игната.
— Я всегда восхищался людьми, которые могут взять в руки карандаш и нарисовать что-то сложнее «палка, палка, огуречик». У меня был одноклассник, Андрюха, так он такие шикарные розы рисовал простым карандашом. Все девчонки были его, — Глеб так широко и по-мальчишечьи задорно улыбнулся, что я залюбовалась.
— Так ты его популярности завидовал!
— Немного. Потом пошёл в качалку и выпросил на день рождения скейт. После этого все девчонки были мои!
— Какой продуманный подход. И что ты с ними делал? Мариновал?
Глеб сидел напротив расслабленно, опёршись о спинку стула. Уверенный в себе, привлекательный, спокойный. Вот веяло от него покоем и силой, что ли. Да, именно силой. Не мощью, которая всё крушит на своем пути, как цунами, а мудрой силой седых гор.
Крупный нос с горбинкой (интересно, ломали в молодости?), крупные губы, высокий лоб, модная стрижка, которая к тому же ему идёт. Широкие плечи, большие ладони с длинными, но не тонкими пальцами.
В мою уже немного хмельную, немного пожизненно дурную голову пришла мысль, достойная неопытной десятиклассницы: «А всё ли в этом мужчине такое крупное, как нос и пальцы?». Я едва сдержала улыбку, а Глеб тем временем ответил:
— Нет. Я в школе сох по Насте, признанной красавице. Поэтому использовал остальных девиц как способ разжечь ревность. Чему ты улыбаешься? — он склонил голову слегка набок, неяркий свет от лампы контрастно высветил его профиль, поломав тени на скулах.
— На самом деле, смеюсь над собой и собственной глупостью.