— Пращники! — заорал родосец
Пеллагон, когда услышал сигнал. — Держать стену над воротами!
Пятьдесят шагов в каждую сторону! Подходите по три десятка! Залп —
дюжина камней, и отход. Десятники, не спать! У чьего воина камней в
сумке не хватит, я с того сам гривну сниму! Первая сотня пошла!
Чтобы ни одна сволочь не могла башку из-за стены высунуть!
Да, такая тактика здесь тоже
непривычна. Пращники будут атаковать волнами, возвращаясь к берегу,
где уже подготовили себе кучи снарядов. Набили сумку и бегом назад,
ждать своей очереди. Поток камней в зоне работы тарана будет
непрерывным. Не пострелять со стены, которая, вдобавок ко всему, не
имеет зубцов. Участь смельчака, который вздумает сделать выстрел,
печальна. Только покажись, и тут же в твою сторону полетит рой
камней, брошенных умелой рукой.
— Да! — восторженно заорали пращники,
когда первая шеренга снесла со стены сразу двух лучников, что
посмели было высунуться. Неосторожные гибнут тут же. Вот и эти
упали вниз с разбитыми головами. Думаю, больше так легко не
будет.
— Кати! — заревел Абарис, и таран с
добровольцами, которые получат тройную долю добычи, медленно поехал
в гору, напоминая какого-то огромного зверя.
Тут совсем недалеко. Цитадель Наксоса
стоит в трех сотнях шагов от берега, на крутом холме, по которому
тянется единственная ниточка узкой дороги. Тут везде селятся так.
Берешь гору, чем круче, тем лучше, и забираешься на самый верх.
Обычно этого хватает, но богатые цари еще и обносят ее стеной из
гигантских каменных блоков, и тогда взять такой город нельзя никак.
Только осадой.
Огромные колеса, сколоченные из
толстых досок, со скрипом катятся по каменистой дороге. Из-под
крыши тарана я слышу натужное кряхтение воинов, а пращники раз за
разом бросают камни в любого, кто смеет показаться над краем стены.
Защитники полными дураками не были. Теперь они вставали на считаные
секунды, пускали стрелу и снова прятались. Точность такого выстрела
невысока, но теперь мы тоже несем потери. Вот товарищи потащили к
кораблям раненого, который поймал стрелу в ляжку. Критяне потащили
родосца, да еще и успокаивают его, лопоча что-то на своем наречии.
Ишь ты! Неужто и впрямь уверовали, что они теперь один народ?
Скорее всего, да, потому что в этом мире человек, не защищенный
узами рода и властью царя, беспомощней, чем щепка, которую несет
бурный зимний ручей. Быть изгоем хуже, чем быть прокаженным. Изгой
— это несчастное существо, которое находится на грани сумасшествия.
Он живет в постоянном страхе за свою жизнь, за свое имущество и за
честь своих дочерей, которые становятся законной добычей для всех.
Вот поэтому самое тяжелое наказание здесь не смерть, а
изгнание.