— Главк, переводи! — рявкнул Тимофей,
низ живота которого наливался звериным желанием. А ведь он
поклялся, что девка нетронута будет.Вот проклятье!
— Говори, старшой! — воин из бывших
шарданов спустился в трюм и сел на мешок с зерном.
Им есть что обсудить, ведь уплыть из
порта Пер-Рамзеса — это совсем не значит, что ты уже сбежал из
Египта. Это ведь восточный рукав Нила, граница с Ханааном, откуда
идет одно войско морского народа за другим. Тут даже с собаками
чужаков ищут. Устье рукава охраняют и малые корабли-разведчики
«тешен», и многовесельные «кебенет», набитые до отказа лучниками. И
через узкие протоки Нила не пройти, там спрятаны засады стрелков.
Тут же подадут дымовой сигнал, и на выходе тебя будет ждать целый
флот, который сожжет твои паруса огненными стрелами, крючьями
вытащит корабль на мель, а потом перестреляет всех к эриниям.
Раненых добивать не станут, их прямо на берегу посадят на кол, для
услаждения взора проплывающих купцов. Или сначала утопят, а потом
посадят на кол. Тут давно разучились понимать шутки. Но три мины
серебра — это три мины серебра. Двадцать обычных баб можно купить
за такую гору колец. Что бы и не рискнуть.
— Слушайте меня внимательно, —
Тимофей придавил несчастных свирепой женщин тяжестью взгляда. — На
корабль скоро поднимется воин вашего царя. Он осмотрит груз и
документы. Вы будете лежать под грудой мешков и дышать через раз.
Если вас услышат, то заставят разгрузить корабль. А для нас это
верная смерть. Так вот, пока мои парни будут биться с воинами, я
буду медленно резать вас на ленты. И когда нас возьмут, от вас не
останется ни одного куска больше моего ногтя. И каждый этот кусок
будет перед смертью страдать.Поняли?
Главк перевел, и служанка, мертвенно
побледнев, часто-часто закивала. Она поняла все и сразу. А вот
девчонка смотрела с такой растерянностью и обидой, что у Тимофея
даже ненависть в груди вскипела, словно в котле. Он всей душой
ненавидел таких девок. Богатых, гладких, выросших в довольстве и
неге. Они даже помыслить не могли, что с ними случится что-то
плохое. Сколько таких истошно визжало потом под Тимофеем, и не
сосчитать.
— Ты что, сучка, не поняла? — заревел
он и схватил ее за волосы, пытаясь запрокинуть голову. — А-а-а! Это
еще что такое! Вот тварь!
Вычурная прическа волшебной красотки
осталась у него в руках, а сама она оказалась совершенно лысой,
обросшей коротеньким ежиком смоляных волос. Тимофей брезгливо
отбросил парик в сторону, словно дохлую крысу. Он ведь и не знал о
таких обычаях. Как-то и в голову не приходило спросить. Он свирепо
посмотрел на Главка, который катался от хохота по мешкам с зерном и
прорычал.